Насмешка судьбы
Шрифт:
— Замолчи! Будь ты проклят, Лоренцо!
— До самой смерти я не забуду, как ты кричала тогда у лифта в Мессине: «Ты — мой!» А потом: «Чтоб ты сдох!» И самое удивительное, что твои слова шли от чистого сердца, — задумчиво произнес он. — Будь у тебя в ту минуту ружье, ты бы застрелила меня, потому что если я не принадлежу тебе, то, значит, не достанусь никому. Со временем твоя безоглядная любовь превратилась в жгучую ненависть.
— Я хочу встать и собрать вещи, — сказала Энжи, задетая за живое его воспоминаниями.
— Неплохая идея, — одобрительно
— Что-о?! — опешила она, но тут же вспомнила о разговоре по мобильному телефону. — Да, конечно.
Самолет доставит их в местный аэропорт, откуда каждый полетит в свою сторону. Иначе и быть не может. Скандал, поднятый Маргарет, будет еще долго преследовать их обоих, и вряд ли Лоренцо захочет подлить масла в огонь, продлив их совместное пребывание.
Энжи вошла в душ, включила воду. Неожиданная тоска овладела ею. Она и Лоренцо! Все кончено, навсегда и бесповоротно. Они никогда не встретятся снова. От этой мысли ей стало так больно, что она разрыдалась. Взяв полотенце, она уткнулась в него лицом.
— Скорбишь по утерянному целомудрию?
От неожиданности Энжи уронила полотенце прямо в ванну.
— Что тебе надо? — зло спросила она.
— Мне тоже надо принять душ, в доме всего одна ванная, — спокойно пояснил он. — Если хочешь попрощаться с родными лично, то поторопись. В противном случае позвонишь им из Милана.
— Откуда?! — недоуменно спросила она, прижимая к груди мокрое полотенце. — Но я не хочу лететь в Милан...
— Как миленькая полетишь, — заверил ее муж. — А ты думала иначе?
— Я полагала... Я решила, что мы направляемся в аэропорт, где и расстанемся. Я собиралась лететь домой, в Ирландию.
— Ты заблуждалась. Я не получил еще положенных мне трех недель. Кстати, часы лишь только начали отсчитывать время с момента нашего соития, — сказал он и включил душ.
— Ты не сможешь силой удерживать меня после поднятой прессой шумихи! — вспылила Энжи.
Неопределенность начинала действовать ей на нервы. Скинув халат, он без стеснения предстал перед ней нагой.
— Дорогая, мне безразлично, даже если из-за этого придется ставить палатку в непроходимых джунглях. У тебя есть испытательный срок. — Он с невозмутимым видом посмотрел на жену. — Я хочу жить в дальнейшем спокойно и не думать о том, что ты можешь вновь возникнуть на моем горизонте.
— Я не понимаю, о чем ты?
— Если не ошибаюсь, мы только что занимались любовью, не приняв никаких мер предосторожности, — сухо заметил Лоренцо. — Когда я спросил тебя, не забеременеешь ли ты, ты промолчала в ответ и я расценил это как знак, что мне не стоит волноваться на этот счет.
— Я не помню, чтобы ты спрашивал о чем-то подобном, — в ужасе выдохнула Энжи. — Уж не хочешь ли ты сказать, что я могу... О нет...
Она судорожно вцепилась в мокрое полотенце, испугавшись, что может забеременеть от человека, глубоко презиравшего ее. То, что этот человек был ее законным мужем, не
— Если же твое молчание преследовало корыстную цель и дальше качать из меня деньги, то ты совершила грубую ошибку, о которой скоро пожалеешь, — угрожающе заверил он.
Энжи нервно засмеялась, поражаясь немыслимой подозрительности Лоренцо. По его мнению, она умышленно скрыла свою девственность и не предприняла никаких мер контрацепции, стремясь подольше удержать его при себе.
— Я не собираюсь отвечать на твое унизительное обвинение.
— Имей в виду, если ты забеременеешь, я все равно разведусь с тобой, — зловеще улыбнулся Лоренцо. — Через три недели ты отправишься восвояси со всеми своими пожитками. Невзирая ни на что!
— Лоренцо... — Она запнулась, не в силах совладать с волнением и возмущением, захлестнувшими ее. — Уверена, что даже мой ребенок сможет понять, что все, связанное с фамилией Боргезе, не означает ничего хорошего. Я убеждена, что именно сейчас твои репродуктивные клетки ведут отчаянную борьбу на вражеской территории и жалеют о том, что не остались дома.
— Надеюсь, ты права. Это в интересах нас обоих, — ответил Лоренцо и с яростью закрыл дверь ванной.
Слезы текли по щекам Энжи. Она ругала себя за свою беззащитность перед Лоренцо. Почему его слова причинили ей такую боль? Почему вообще она реагирует на его бессмысленное обвинение? Почему ее ранит его отторжение? Она сделала бы все, чтобы не было этого ужасного недопонимания.
7
— Но ваш паспорт выписан на фамилию Аньези, синьора, — с удивлением заметил полицейский. — Ничто в нем не указывает на то, что вы замужем.
— Анжелика получила паспорт в Ирландии незадолго до нашей свадьбы, — пояснил Лоренцо.
Облаченный в светло-серый костюм, он выглядел неотразимым. Энжи не могла глаз отвести от мужа.
— Возможно, использование девичьей фамилии преследовало некоторую безопасность? — неуверенно предположил старший по званию полицейский офицер, знавший о похищении одного из членов семьи Боргезе несколько лет назад, и с пониманием посмотрел на Энжи. — Сейчас это уже бесполезно: ваша фотография была показана по телевидению и напечатана в газетах. Сожалею, синьор, но ваша жена теперь и шагу не сможет ступить без того, чтобы на нее не показали пальцем. Слава богу, остальных членов семьи огласка не коснулась.
Энжи заметила, что от этого известия Лоренцо помрачнел. Только теперь до нее дошел смысл его призыва к осмотрительности и предосторожности, когда они впервые встретились в «Лацио». Тогда она и не подозревала о том, что ее муж принадлежит к одной из самых богатых и влиятельных семей в Европе, и сейчас не верила в то, что летит с ним в Милан.
— Заставлять меня лететь с тобой в Милан, это чистой воды сумасшествие, — шепотом произнесла она, глядя вслед удаляющемуся полицейскому.
— Когда ты катаешься на водных лыжах, то не можешь сразу остановиться только потому, что тебе в лицо летят мелкие брызги.