Настасья Филипповна
Шрифт:
Чиновник. Сейчас надует, вместо сквернейшего их превосходительство расскажет один из хороших своих поступков…
Входит Князь, одет по-европейски.
Ба, да это никак их сиятельство?!
Князь (Настасье Филипповне). Я беспокоился, что не примете, но все равно… Может быть, смеяться будете в глаза…
Настасья Филипповна. Я сожалела, что давеча, впопыхах, забыла пригласить вас к себе. И очень рада, что вы сами доставляете
Генерал. Это, положим, он так пришел единственно по своей невинности.
Чиновник. Сам напросился? А коли так, то он у нас заплатит за вход. С того и начнет, что модный романс споет.
Настасья Филипповна. Не думаю… Не горячитесь.
Чиновник. Ну, если князь у вас под особым покровительством, то смягчаюсь и я.
Настасья Филипповна (глядя на князя). И как это он сказал про меня давеча: разве вы такая, какою представляетесь. И может ли это быть!.. А ведь он угадал, я и в самом деле не такая…
Князь. В вас всё совершенство… даже то, что вы худы и бледны… Вас и не желаешь представить иначе… Мне так хотелось к вам прийти и… Простите.
Настасья Филипповна. Не просите прощенья, этим нарушается вся странность и оригинальность. Правда, стало быть, про вас говорят, что вы человек странный. Отвыкли от нашего-то?
Князь. Верите ли, дивлюсь, как говорить по-русски не забыл. Четыре года в России не был. Вот с вами говорю теперь, а сам думаю: а ведь хорошо говорю. Как приехал, всё по-русски говорить хочется… Я сиротой рос, матери своей не помню…
Настасья Филипповна. Вот скажите, я и тогда вас спросить хотела: почему вы меня не разуверили давеча, когда я так ужасно… в вас ошиблась?
Дарья Алексеевна. Ошиблась? Что такое?
Настасья Филипповна. Вообразите, господа, я давеча в прихожей в квартире Гаврилы Ардальоновича приняла князя – за лакея и доложить послала. Да еще за колокольчик отчитала, что поправить лень. И шубу ему на руки сбросила. (Смеется.)
Князь. Я удивился очень, увидя вас так вдруг…
Настасья Филипповна. А как же вы узнали, что это я? Где вы меня видели прежде? И позвольте спросить, почему давеча вы остолбенели на месте? Что во мне такого остолбеняющего?
Чиновник. О, господи, да на такой вопрос каких только вещей можно насказать. Пентюх же ты, князь, после этого.
Князь. Давеча мне Ганя ваш портрет, что вы ему подарили, показал. И меня ваш портрет поразил очень. А потом вот с генералом мы про вас говорили. И еще один случайный знакомый, Парфён Рогожин, на железной дороге мне много про вас… Я ваши глаза точно где-то видел… Может быть, во сне.
Настасья Филипповна странно смотрит на Князя.
Генерал. Вот еще новости. Это какой же Рогожин? Я слышал от Настасьи
Ганя. Вероятно, одно только безобразие. Купеческий сынок гуляет.
Дарья Алексеевна. Что за история? Мы ничего не знаем.
Генерал. Что-то о подвесках бриллиантовых. Вроде бы этот самый Рогожин на отцовские деньги купил подвески у ювелира тысяч на десять и преподнес.
Чиновник. У-ух! Покойник ведь не то что за десять тысяч – за десять целковых на тот свет сживывал.
Генерал. И будто бы старик узнал про проказу сына, сам к Настасье Филипповне явился, земно кланялся ей, плакал и умолял вернуть ему коробку-то. И, кажется, Настасья Филипповна ему серьги швырнула и говорит: мне этот подарок теперь в десять дороже, коли из-под такой грозы его Парфён добывал!
Чиновник. С месяц тому назад старый Рогожин, потомственный почетный гражданин, помер и два с половиной миллиона капиталу ему оставил. Теперь, господа, что подвески, теперь они такие подвески вознаградят!..
Генерал. Тут может быть не только миллион, но страсть, безобразная страсть. А ведь известно на что эти господа способны во всём хмелю. Не вышло бы еще анекдота какого.
Ганя (Князю). А как вам показалось, князь, – по случайному-то знакомству – серьезный какой-нибудь человек этот Рогожин или только так, безобразник? Собственно ваше мнение?
Князь. Не знаю, как вам сказать, только мне показалось, что в нем много страсти, и даже какой-то больной страсти.
Генерал. Вам так показалось? Тогда, пожалуйста, все дело в том, что у него в голове мелькнет.
Ганя. А как вы думаете, князь, может быть, Рогожин этот и жениться на Настасье Филипповне вздумал?
Князь. Да что же, жениться, я думаю, и завтра же можно; женится, а через неделю, пожалуй, что и зарежет… (Гане.) Что с вами?
Настасья Филипповна. Так вы, стало быть, меня за совершенство почитаете?
Князь. У вас – удивительное лицо. И я уверен, судьба у вас – необыкновенная. Лицо веселое, а ведь вы ужасно страдали. Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами в начале щек. У вас гордое лицо, ужасно гордое, а вот не знаю – добры ли вы? Ах, кабы добры, всё было бы спасено.
Настасья Филипповна. Добра ли? Вы хоть и мастер угадывать, однако ж в этом ошибаетесь. Я вам сегодня же об этом напомню…
Ганя (сбивчиво). Я наблюдал князя почти безостановочно, с того самого мгновения, когда он давеча в первый раз на ваш портрет поглядел… Он в точности всё сейчас повторил – и про страдания, и про доброту… я очень хорошо помню. Я еще давеча подумал о том, в чем теперь убежден совершенно и в чем, мимоходом сказать, мне на мой вопрос князь сам признался…