Наставник по соседству
Шрифт:
Маме позвонил, а мне не позвонил.
Впрочем, когда она тут – это нормальная практика. Олежка у меня – главный менеджер по продаже автомобилей. Продавать он умеет, выглядит всегда хорошо, а недавно ему отдали целый штат готовить продавцов. Он у меня очень старается.
В общем работает в поте лица, чтобы обеспечить нас с Аленкой.
Я тоже без дела не сижу. Доучиваюсь на заочке на менеджера, потому что пришлось академ брать, ну, и по дому стараюсь порядок держать.
Дверь грохочет, Олежа заходит в квартиру.
– Ну, что
Я умываю дочку и к мужу. Поскорее бы она уехала, житья не дает, а против ничего не скажешь.
– Привет всем. Привет, – проводит Олег по головке дочки рукой, целует меня в щеку. – Привет, Оксан. Что на ужин?
– Голубцы и салат, – на душе нехорошо. Уже в которой раз замечаю, что рубашка, бережно отглаженная утром, дико мятая, словно он ее снимал, выжимал и надевал заново. – Сними рубашку, я в стирку закину.
– Ладно, пойду помоюсь, – отдает рубашку и в душ уходит, махнув матери рукой. Я зачем-то отношу рубашку в спальню, хочу в грязное белье кинуть, когда замечаю след помады на воротнике.
Дыхание перехватывает, когда рассматриваю влажный след. Не может быть. Не верю.
– Ну, чего ты тут? – заходит без стука свекровь, и я не успеваю рубашку убрать.
Она выдирает ее из рук, внимательно рассматривает. А мне страшно. Даже не того, что Олег мне изменил, а того, что в этом могут обвинить меня.
– Допрыгалась, коза?
– Это ничего не значит!
– Дура, что ли? Давать ему перестала?
– Он сам не хочет, я предлагала! Может, случайно замарался. Мы любим друг друга!
– Посмотри, какая она мятая, – шипит. – Да она насквозь духами пропахла! Идиотина, ничего не можешь. Даже мужика не смогла удержать.
– Это ничего не значит!
– Да что ты?! Сегодня он еще домой вернулся, а завтра вылетишь из квартиры с ребенком, а сюда новая баба придет. Этого хочешь? Думаешь, я заступлюсь за тебя? А если она сына ему родит? Что ты будешь делать? Куда пойдешь?
– Вы перегибаете.
– А так и будет, слово мое помяни! Его отец тоже блядуном был, но я его в кулаке держала! – показывает мне тяжелую руку. – А ты, что можешь в кулаке держать? Поварешку?
– Я стараюсь, но Алена…
– Нельзя про мужика забывать. Так, – она бросает рубашку и идет к комоду с детскими вещами.
– Что вы делаете?
– Я сейчас Алену себе заберу. А тебе мужа надо накормить и в постель уложить, поняла?
– Алену-то зачем?
– Потому что опять с ней весь вечер будешь! О муже подумай! Потрахай его нормально, – я в шоке, потому что слышу от нее такое грязное слово. Она же верующая. И вообще не ругается никогда. И мне не велит. – Ну, что ты глазенки свои выпучила? Мужику нужна еда и секс. Возвращай его в семью, да выясни, что за сука его увести хочет.
– А Алену зачем забирать? Я ее спать уложу, и все…
– И опять в детской заснешь! Я что, не знаю тебя?! – она берет пакет детских вещей,
Становится страшно. По телу мороз. А если она права? Если он меня разлюбил? Если бросит?
Опускаю взгляд на рубашку. Обнимаю себя. Обидно дико. Дышать тяжело, поверить сложно. Чего ему не хватало? Я ведь так старалась быть хорошей женой и матерью. Я же люблю его!
Выхожу в коридор, наблюдая, как свекровь с дочкой воркует, а та и рада. Ей бы только погулять.
Может быть, права свекровь, может быть, сегодня мы с мужем проведем вместе вечер?
Глава 3.
– Ты поняла? – спрашивает тетя Света, а я киваю.
Тут из ванной, наконец, выходит Олег.
Улыбается своей очаровательной улыбкой, а мне вдруг плюнуть ему в рожу хочется. Впервые за три года брака. Он ведь уже пару недель в мятых рубашках приходит. Неужели какая-то давалка лучше меня?
Я даже подумать не могла, что он станет с кем-то спать. Он и меня-то не сильно обхаживал, все мама решила. Чуть ли не в брачной постели советы давала. Да в общем-то один, самый главный. Лежи и терпи, пока муж свои дела делает. А мне не сложно потерпеть ради любимого.
– А ты куда, мам?
– Да мы пойдем с Аленкой погуляем, милый, – уже на пороге она, а Аленка чуть не приплясывает. Гулять, гулять. – А вы тут как-нибудь. Отдохните, в общем.
Она уходит, а мы остаемся с Олегом наедине. Мне не хочется с ним говорить, даже смотреть на него. Перед глазами красное пятно на рубашке. Но я все равно растягиваю губы в улыбке, как она там говорила? Потрахать его? Знать бы еще, как это делается.
– Ну, что, пойдем ужинать? Как дела?
– Нормально, – бурчу, иду ему стол накрывать. Он садится напротив, мы молча принимаемся за обед, когда его телефон начинает вибрировать. Я всем телом напрягаюсь, чувствую, как по телу страх скользит лезвием острым. Неужели правда? Почему я так долго не замечала улыбки на его лице, когда он в смартфон смотрит. Словно там самое важное в жизни.
– Кто написал?
– Да так, по работе, – ест он и вдруг отставляет тарелку. – Это что за сметана?
– Пятнадцатипроцентовая.
– А я ем двадцати. Ну, сколько можно говорить, Оксан? Задолбала. Сидишь, все равно нихрена не делаешь, пока я работаю сутками. Сложно сметану купить нормальную, а?
– Не сложно.
– Совсем в своем декрете мозги просрала. Я, короче, поеду поработаю. Не могу в этом сраче находиться, – встает он, а я смотрю на столик Аленки весь в подтеках. Никак не могу приучить ее нормально есть.
Муж встает, я за ним. Он даже не хочет время со мной проводить. Он просто ищет повод уйти. Почему я раньше глаза на это закрывала? Почему он больше не пытается сорочку мою поднять? Ничего. Даже не прикасается, хотя раньше хоть раз в неделю подходил…