Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде
Шрифт:
Итак, мы стоим перед входом в зал суда или в офис клиента. Туда сейчас войдет самая сильная личность в мире. У нее нет огромных накачанных бицепсов или чарующей внешности слабоумных кинокрасавиц. Туда войдет настоящая личность, та, которую мы знаем, — с недостатками, страхами и непритязательностью подлинного человека, любящего, от которого исходит сияние правдоподобия. Этот человек говорит правду, даже если это приносит ему боль. Он стряхнул с себя претенциозность и притворство, оставил попытки подражать кому-то, пошел по пути самопознания и поэтому будет непобедим благодаря своей уникальности. Такому человеку будут верить, потому что только
3. Волшебная сила чувства
Большинство из нас вступают на поле битвы, толкая перед собой тачку с гигантской говорящей головой — нашей головой. Наши чувства раздавлены грузом галдящего мозга. Сегодня стало патологическим увлечением заменять чувства тираном по имени «интеллект». Мы мыслим, но не проявляем чувства. С детских лет левое полушарие начинает полностью доминировать, а врожденные чувства отвергаются, так что мы больше не можем положиться на них, открывая истину, потому что истина по большей части — это чувство.
Убийство своего «я». Мы рождаемся с полным набором идеальных чувств. Интуитивно мы знаем, как плакать, когда испытываем боль, кричать, когда злимся, бежать, когда мы боимся, прыгать от радости и чувствовать любовь. Но, войдя в пору зрелости, мы теряем самый драгоценный дар — способность проявлять эмоции. Шагая по дороге жизни, мы начинаем стыдиться своих чувств и учимся сдерживать их развитие, подобно тому как в Древнем Китае перебинтовывали ступни девочек, так же калеча функциональность человеческого существа. Нас учат, что настоящий мужчина не плачет, что чувства предназначены для слабых, что их нужно тщательно избегать, потому что иначе мы не сможем принимать разумные решения, потеряем контроль и станем жертвой демонов переживаний. Нас учат, что чуткость и отзывчивость нужно считать глупой сентиментальностью, что плач — это слезливое жеманство и те, кто ему поддается, определенно не заслуживают доверия. Нас учат, что страх испытывают только трусы и что выражать непритворный гнев — это старомодно.
Мы являемся продуктом системы, которая остерегается эмоций, точно так же, как избегаем в церкви сумасшедшего родственника. Многие из нас забыли, что такое чувства. Даже наши попытки завоевать доверие основаны на интеллектуальных рассуждениях того или иного плана. Мы настолько привыкли полагаться на мышление, отвлеченные понятия, интеллектуальное выражение каждого переживания, что не можем выразить то, что когда-то делало нас притягательными, правдоподобными личностями, — наши чувства. Достоевский, великий русский писатель, сказал: «Противоположностью любви является не ненависть, а неотступные гонения рационального ума». В конце концов, убийство своих чувств — это убийство своего «я».
Возьмем в качестве ролевой модели ребенка. Дети часто говорят: «Мне страшно», «Мне это не нравится», «Я устал». Они плачут, когда видят мертвую птицу на тротуаре, либо прыгают от радости при известии, что пойдут в зоопарк. Они забираются к нам на колени и обнимают в непосредственном проявлении любви. Мы говорим, что они невинны. Я же утверждаю, что они честны и этим заслуживают доверия. Мы верим и уважаем их, потому что они еще не знают, что чувствами следует пренебрегать, не доверять им и презирать их.
Не так давно я проводил семинар для адвокатов, на котором, как это часто случается, был затронут вопрос расизма. Делая упражнение, я попросил слушателя поменяться ролями с афроамериканцем и стать черным подзащитным, которого
— Ну и как вы себя чувствовали на его месте? — спросил я.
Адвокат долго молчал, как бы приводя в порядок перепутанные мысли.
— Думаю, что они могут быть необъективными, — наконец произнес он.
— Думать — не значит чувствовать, — ответил я. — Как вы себя чувствовали на его месте?
Он еще немного подумал.
— Ну, по-моему, им нельзя доверять.
— Возможно, нет, — настаивал я. — Но как вы себя чувствовали?
— Я уже говорил, — напомнил он.
— Думать — не значит чувствовать, — повторил я.
Адвокат смущенно посмотрел на меня: чего я от него добиваюсь? Он уже пытался найти ответ и сказал все, что мог.
— Вы почувствовали страх? — поинтересовался я.
Он молчал.
— Вы недовольны присяжными — белыми людьми, которые несправедливы к вам, потому что вы черный? Они могут ненавидеть вас, даже если вы невиновны.
— Наверное, да, — признал наконец он.
— Может быть, вам хочется убежать, потому что вы ощущаете страх?
— Не знаю, — сказал он. — Если я убегу, все подумают, что я виновен.
— Да, именно так вы и думаете. Но если вы ощутили страх, то, наверное, могли бы объяснить присяжным, как чувствует себя ваш клиент, единственный черный в зале суда, которому грозит смерть.
Он не ответил.
Я просил его войти в незнакомый мир чувств, где его убежищем был рациональный ум. Я утверждаю, что способность переживать обладает силой большей, чем у накачивающих себе мышцы силачей. Самый сильный человек в зале суда — легкоранимый адвокат, который отдает себе отчет в своих чувствах и может честно поделиться ими с присяжными. Поняв, что в любви, страхе, беспомощности и одиночестве нет ничего плохого, мы также понимаем, что эти чувства присущи всем окружающим. В залах суда, заседаний правления компании или магистрата, в офисе начальника мы начинаем сознавать, что власти предержащие испытывают такие же чувства. И понимаем, что если не можем переживать, мало знаем о себе, то вряд ли заслуживаем доверия других людей.
Чувства и доверие. Итак, как заставить людей доверять мне? Ответ прост: я должен заслужить доверие. Мне нельзя быть хитрым пройдохой или умным подхалимом. Мне нельзя лгать. Я не могу прятать чувства. Я не могу их избегать. Я должен быть открыт, должен рассказывать, кто я. Мне нужно разорвать грудную клетку, чтобы вы увидели мое живое сердце и поняли, почему я плачу. Я обязан открыто выражать радость, разочарование и страхи. Если я ожидаю от вас доверия, то вы должны видеть, кто я есть. Чтобы заслужить доверие, нужно быть настоящим, оставаться самим собой.
Чувства и справедливость. Подумайте, чему нас, адвокатов, учили в юридических школах — этих мрачных заведениях, где тяжелобровые старые трутни непрерывно и педантично навевали на нас сухую тоску, пока мы не увядали, как фиалки в пустыне. Сколько раз нас убеждали остерегаться эмоциональной вовлеченности в дела клиентов, предупреждали, что мы должны сдерживать, подавлять, побеждать, притуплять, заглушать, вытравлять свои чувства, иначе сгорим в их огне! Какая колоссальная глупость! Вот как звучат педагогические сирены: «Не входите в обличье своего „я“ в зал заседаний и любой другой зал, класс или кабинет. Оставьте „себя“ за дверью. Входите вооруженным железной логикой пустого интеллекта. И ни в коем случае не будьте тем, кто вы есть».