Настольная книга сердцеедки

Холина Арина

— Трахну, — подсказала Даша.

— Да, — согласилась Аврора. — И в чем смысл? Это же жутко неудобно: то одна, то другая. И что делать с презервативом? Менять? В общем, чушь…

— Да не чушь! — вмешался Тимур. — Просто две женщины…

— Не говори, что это красиво, иначе мне придется тебя отравить! — воскликнула Даша. — Если бы я решила лечь в кровать с двумя мужчинами, я бы хотела, чтобы они занимались сексом со мной, а не друг с другом. Если уж я занимаюсь сексом — я им занимаюсь, а не сачкую. Все, пошли! — Она схватила Аврору под локоть. — Нас ждут дела!

— Э-э… —

опешил Тимур.

— Вот! — Даша положила на стойку визитную карточку. — Позвони, если будешь в настроении. Если я буду занята, дам твой телефон! — сообщила она Авроре и поволокла ее в центр зала.

— Ой! — удивилась Аврора. — А ты с ним не очень резко?

Даша остановилась посреди зала, нырнула в сумку и копалась в ней минут пять, пока не вытащила пачку сигарет и зажигалку. Прикурила, глубоко затянувшись.

— Ты не обратила внимания, — спросила она у Авроры, глядя той в глаза, — что он — самовлюбленный мальчишка, который кончает при мысли о том, какой он крутой? Пусть встряхнется, поймет, что девочки-припевочки — это один расклад, а такие шикарные телки, как мы, ему в ближайшие десять лет не светят? Пусть знает свое место — это еще никому не вредило!

Аврора не готова была согласиться с тем, что лично она — шикарная телка, и вообще ей казалось, что Даша — слегка чокнутая, но… Было что-то в этой Даше. Еще полчаса назад Аврора решила бы, что Даша — та же Жанна, вид сбоку, но… Было в Даше что-то… настоящее. И даже внешность… Она не была красоткой. То есть была, но и… не была. Она так держалась, так одевалась, что казалась неотразимой, но у нее, во-первых, был большой нос, слишком тяжелая нижняя челюсть, неровные зубы и… Если бы не уверенность в себе, Даша бы выглядела просто страшной. Хотя у нее были красивые глаза. И хорошая кожа. И чувственные губы. В общем, странная девица, но дружить с ней отчего-то хотелось.

— У меня что, прыщ? — нахмурилась Даша.

— Нет, а что? — вздрогнула Аврора.

— Ты так уставилась на мой нос, как будто на нем что-то происходит!

— Нет, прости, я просто… — смутилась Аврора.

— У меня большой нос, — кивнула Даша. — Но должны же мы чем-то отличаться.

— В смысле… — Аврора окончательно запуталась.

Но тут Даша завопила: «Ярик!» — и бросилась на высокого молодого человека. На очень высокого молодого человека. На молодом человеке черная майка с черепом была надета на черную же рубашку, черные замшевые штаны удлиняли и так не самые короткие ноги, а на шее красовался мощный черный ошейник с заклепками. Вдобавок ко всему Ярик был таким радикальным брюнетом, что волосы у него даже отливали синевой.

Даша с Яриком довольно долго обнимались, похлопывали друг друга по спине и обменивались замечаниями вроде: «Как я рада!» — «Ну, это надо же…»

— Это Ярик, мой друг! — сообщила Даша, когда наконец оторвалась от него. — А это Аврора.

Ярик согнулся в три погибели и торжественно дважды поцеловал Аврору в щеки.

— Ярик! Гуляем?! — пристально глядя на друга, то ли спросила, то ли предложила Даша.

Ярик несколько заторможенно ухмыльнулся, подмигнул и воскликнул:

— Гуляем!

— А кто такой Ярик? — прошептала

Аврора на ухо Даше.

— Ярик-то? — загадочно улыбнулась та. — Вампир.

— Энергетический?

— Допустим…

Подробности Аврора узнать не успела: они подошли к столику, за которым сидела такая компания, что Аврора забыла обо всем на свете. Готы. То есть вроде как готы. Особенно ее поразила девушка в сиреневом платье, которое было похоже на свадебный наряд принцессы Дианы. При этом глаза у девушки были густо накрашены черным, губы были совершенно белые, а ногтями можно было запросто резать свинину. Глаза у Авроры разбегались: она заметила ирокез длиной в полметра, прическу в стиле мадам Помпадур, почти голую девицу в черном шифоне, молодого человека с обнаженным торсом и сережками в сосках…

— Психи… — с нежностью произнесла Даша и принялась здороваться.

Аврора же, находясь в некотором недоумении, присела на край дивана и подумала, не зря ли она связалась с Дашей. Как вообще все эти люди очутились на карамельно-сливочном концерте Валерии?

— Ко мне поедем? — предложил Ярик.

В ответ раздались возгласы одобрения, компания поднялась с насиженного места и направилась к выходу. Аврора с удивлением замечала, что окружающие не очень обращали на них внимание. Словно идут обычные люди, заурядная светская публика…

«Может, я такая консервативная?» — подумала Аврора, но, посмотрев, как Ярик, облачается в черную норковую шубу до пят и с огромным воротником, решила, что экстравагантности новому знакомому явно не занимать.

И ей это понравилось! Даже не просто понравилось, а пьянило! Они все были такие красивые, яркие, сексуальные и… свободные, что рядом с ними Аврора чувствовала себя так, словно она на полной скорости несется на водном скутере навстречу горизонту. Захватывающе!

На улице их ждал очень длинный и очень современный черный лимузин. Они все с удобством устроились на кожаных сиденьях, кто-то налил всем красного вина — очень выдержанного, терпкого и сухого, и под музыку Дэвида Боуи Аврора с новыми друзьями отправилась неизвестно куда.

Минут через двадцать лимузин остановился, водитель погудел, снаружи что-то заскрипело, машина тронулась, но медленно. Видимо, они ехали по двору. Наконец автомобиль припарковался, двери открылись, и пассажиры выбрались наружу. Аврора ахнула. Они были в центре города, на набережной. А вокруг был завод. Самый настоящий старинный завод — с красными кирпичными зданиями цехов, с черными дореволюционными трубами, из которых валил белый дым…

Аврора не заметила, как к ней подошел Ярик и обнял за плечи.

— Ну, как? — поинтересовался хозяин.

— Круто! — кивнула Аврора. — А ты здесь… снимаешь?

— Нет, — покачал он головой. — Купил завод, чтобы никто не лез. Там, — кивнул он на комплекс построек, — коньяк разливают, а здесь, — он указал на двухэтажное длинное здание, — я живу.

— Офигеть! — не без зависти воскликнула Аврора.

Ярик проводил ее к входу — массивным деревянным дверям, обитым чугунными скобками. Двери сами собой распахнулись, и на вновь прибывших вывалились музыка, шум-гам и тепло.