Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практическое пособие
Шрифт:
Мотив человеческого поведения только тогда становится мотивом преступления, когда он охватывает все наиболее существенные свойства преступного деяния, а это возможно только в умышленном преступлении.
В юридической литературе высказывалось суждение, что включение специального мотива в диспозицию уголовно-правовой нормы означает возможность совершения такого преступления только с прямым умыслом [197] . Однако для такого категорического суждения не имеется достаточных оснований.
197
См.: Гаухман Л. Д. Насилие как средство совершения преступления М., 1974. С. 125; Уголовное право УССР. Общая часть. Киев. 1984. С. 123.
Указание в законе на специальный мотив преступления действительно свидетельствует об умышленной форме вины, но вида умысла не предопределяет.
Выше уже доказывалось, что преступления с формальным составом вообще не могут совершаться с косвенным умыслом, он может быть только прямым. К этому можно добавить, что совершение действий, общественная опасность которых не ставится законодателем в зависимость от наступления каких-то последствий, служит средством удовлетворения потребностей, лежащих в основе преступного мотива (изнасилование — средством утоления половой потребности, хулиганские действия — средством выражения виновным своего гипертрофированного «я» и т. д.). Следовательно, мотив преступления, имеющего формальный состав, свидетельствует о том, что такое преступление может совершаться только с прямым умыслом.
Не так однозначно решается вопрос о видах умысла при совершении с указанным в законе мотивом преступлений, имеющих материальный состав.
Перечисленные в законе специальные мотивы при совершении преступлений с материальным составом по общему правилу могут сочетаться как с прямым, так и с косвенным умыслом. Например, сочетание определенного мотива с неконкретизированным косвенным умыслом возможно при убийстве или причинении вреда здоровью из хулиганских побуждений, при убийстве по мотиву мести за действия, связанные с осуществлением потерпевшим своей служебной деятельности или выполнением общественного долга, при умышленном причинении тяжкого вреда здоровью по мотиву национальной вражды и т. д. В основе названных мотивов может лежать «потребность» виновного в расправе над потерпевшим. Средством удовлетворения этой «потребности» является сам процесс расправы, в ходе которой виновный предвидит и сознательно допускает причинение неопределенного по тяжести вреда.
Правило о возможности совершения преступления, имеющего материальный состав, по специальному мотиву при любом виде умысла не распространяется на преступления, совершаемые из корыстных побуждений. В этом случае лежащая в основе мотива «потребность» может быть удовлетворена лишь получением материальных выгод (прямых или косвенных) именно в результате смерти потерпевшего и только после ее наступления. Иными словами, совершение преступления по корыстным мотивам всегда преследует цель извлечения материальной выгоды или избавления от материальных затрат. Характер корыстного мотива и способ его «утоления» свидетельствуют о том, что, например, убийство из корысти возможно только с прямым умыслом и с целью получения материальных выгод. Однако это мнение разделяется не всеми учеными.
Так, А. Н. Попов по этому поводу пишет: «Вывод о том, что, поскольку способ является неотъемлемым признаком достижения цели, убийство выступает обязательным результатом, к которому стремится виновный, является ложным. Средством достижения корыстной цели выступает не убийство потерпевшего, а то насилие, которое виновный применяет к нему. Нет оснований утверждать, что убийство из корыстных побуждений не может быть совершено с косвенным умыслом. В каких-то случаях вполне вероятна ситуация, когда виновный стремится к достижению корыстной цели путем применения физического насилия к потерпевшему, безразлично относясь к его смерти или сознательно допуская ее. В этих ситуациях содеянное должно квалифицироваться как убийство, совершенное из корыстных побуждений, несмотря на то, что виновный не планирует убить потерпевшего» [198] .
198
Попов А. Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб., 2003. С. 718–719.
Не касаясь вопроса о претенциозной и безапелляционной форме приведенных суждений, следует отметить их неубедительность.
Во-первых, корыстные побуждения и в теории уголовного права, и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» раскрываются с помощью категорий «намерение», «стремление», «цель», которые указывают на наличие прямого умысла. Таким же образом раскрывает сущность корыстного мотива и сам А. Н. Попов: «Корыстные побуждения (корысть) при совершении убийства — это стремление виновного к приобретению материальных благ или нежелание потери материальных благ (совершения материальных затрат) для себя и (или) иных лиц, когда посягательство на потерпевшего выступает средством достижения этих целей» [199] (курсив
199
Попов А. Н. Указ. раб. С. 711.
Во-вторых, моделируя ситуацию, при которой «виновный стремится к достижению корыстной цели путем применения физического насилия к потерпевшему, безразлично относясь к его смерти или сознательно допуская ее», а также утверждая, что «средством достижения цели выступает не убийство потерпевшего, а то насилие, которое виновный применяет к нему», А. Н. Попов вступает в прямое противоречие с законом. В пункте «з» ч. 2 ст. 105 УК уголовная ответственность предусмотрена не за насилие, применяемое ради достижения корыстной цели, а именно за убийство, которое и выступает в качестве способа извлечения материальной выгоды или избавления от материальных затрат [200] .
200
Следует заметить, что А. Н. Попов не первый высказывает мысль о возможности убийства из корыстных побуждений с косвенным умыслом. За три года до него по этому поводу Т. В. Кондрашова писала: «Этот вид корыстного убийства преимущественно совершается с прямым умыслом, но в редких случаях возможен и косвенный умысел. Например, при длительном избиении своего кредитора с целью заставить его отказаться от взыскания долга, когда виновный предвидит лишь возможность его смерти и относится к ее наступлению равнодушно» (Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. Екатеринбург, 2000. С. 103–104).
Итак, специальные мотивы, указанные в диспозиции нормы уголовного права, могут сочетаться только с прямым умыслом в преступлениях с формальным составом и, как правило, с любым видом умысла в преступлениях с материальным составом. В неосторожных преступлениях мотивированность поведения человека никогда не распространяется на общественно опасные последствия, поскольку они не выступают средством удовлетворения потребностей, лежащих в основе неосмотрительного поведения. А сами мотивы неосмотрительного поведения лежат за рамками состава неосторожного преступления, поэтому никогда не вводятся законодателем в состав неосторожных преступлений и не являются преступными мотивами.
Немалое практическое значение имеет вопрос о классификации мотивов преступления, поскольку их учет во многих случаях определяет квалификацию преступления и всегда влияет на назначение наказания. Он достаточно подробно исследован в русской дореволюционной, советской и современной юридической литературе [201] . Из всех предложенных классификаций преступных мотивов наиболее приемлемой для практических целей может быть классификация, основанная на их нравственной и правовой оценке. Основываясь на этом критерии, О. С. Ивченко применительно к убийству выделяет три группы мотивов и целей:
201
См., например: Харазишвили Б. В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве. Тбилиси, 1963. С. 58–63; Дагель П. С. Классификация мотивов и ее криминологическое значение // Некоторые вопросы социологии права. Иркутск, 1967. С. 272–275; Волков Б. С. Мотив и квалификация преступлений. Казань, 1968. С. 16; Тарарухин С. А. Указ раб. С 22–24; Ивченко О. С. Проблема мотива и цели убийства в уголовном праве России. Автореф. дисс… канд. юрид. наук. М., 2002. С. 9—10; Рарог А. И. Указ. раб. С. 141–151; Мустафа-заде А. Г. Квалификация убийства по мотиву и цели. Дисс… канд. юрид. наук. М., 2004. С. 23–37.
1) мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает установление уголовной ответственности за конкретное деяние;
2) мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает ужесточение наказания;
3) мотивы и цели, с которыми уголовный закон связывает смягчение наказания [202] .
Предложенная классификация по принципу ее построения не вызывает возражений, однако она страдает явной неполнотой, поскольку за ее рамками остается большая группа мотивов, которые не являются обязательным условием наказуемости деяния, не обосновывают ни ужесточения, ни смягчения наказания. В частности, вне предложенной классификации О. С. Ивченко оставляет все мотивы убийства, подпадающие под действие ч. 1 ст. 105 УК.
202
См.: Ивченко О. С. Проблема мотива и цели убийства в уголовном праве России. Автореф. дисс… канд. юрид. наук. М., 2002. С. 9—10.