Настоящая фантастика – 2012 (сборник)
Шрифт:
– А такой еще нет…
БОЖЕ! Куда меня посылают! И ведь попробуй не подпиши.
Ангар. Комбез. Руки в стороны. Технари – и-раз! и-два! Затянули. Пряжки. Кто так пряжку фиксирует! Лопухи! На двадцати «же» она меня насквозь пройдет и в кресло упрется!
Парашют. НАЗ. Шлем. Проверка связи. Готов, товарищ полковник. Сходил, товарищ полковник. Есть пассажир, товарищ полко… кааакой еще пассажир?
Понял, товарищ полковник! ТАКТОЧНОТОВАРИЩПОЛКОВНИК!
Сволочи. Орать они все мастера, а лишний день отпуска дать – так сразу в кусты. «Не положено!» Зато при
– А что за пассажир?
– Да вот он!
М-да. Толстоват. И-раз!.. и-два!.. и-три!..
И ни хрена. Как торчало пузо, так и торчит. А это что за пузырь с мочой?
– Видите ли, товарищ Стервятник…
– ....... ... ..... .....!
– Нет, извините, не надо в ухо. Больше не буду так вас называть. Просто, извините, мне надо будет в полете пить воду.
М-да.
– Нет, понимаете, двадцать «же» будет только в самом начале, при разгоне, а потом вряд ли больше двух-трех. Конечно, до разгона я пить не буду, мне уже объяснили… Впрочем, вот идет генерал, он…
Да, товарищ генерал! Никак нет, товарищ генерал! Есть, товарищ генерал! ТАКТОЧНОТОВАРИЩГЕНЕРАЛ!
Да… это они умеют.
Вы когда-нибудь стартовали прямо из ангара орбстанции? О, я уверен, вы никогда не стартовали из ангара орбстанции! Я даже уверен, что вы вообще не стартовали ни с какой станции, и даже вообще на ней не были.
А когда-нибудь получали пинок под зад? О, я уверен, вы получали. И я получал. Да все хоть раз в жизни, но получали.
Так вот – это не то. Это раз в десять сильней. Но с точки зрения безопасности станции, чем быстрее истребитель покинет ангар – тем лучше.
Движки запускает компьютер, и делает это на расстоянии. Чтобы, если взорвутся баки, то станцию не задело. Не сразу так запускает, можно успеть оглянуться, почесаться…
Но в любом случае не сразу же по выходу из ангара! Я, может, еще осмотреться должен был, на предмет нахождения посторонних предметов в створе, проверить бортовые огни и работу ответчика, и еще много чего…
Докладываю. Предметов, превосходящих размером станцию, не обнаружено. Потому что станция поблескивает в перископе, как далекая большая звезда.
А генерал на ней – тоже большая, но уже не звезда.
Знаете ли вы, что такое двадцатикратная перегрузка? О, вы не знаете, что такое двадцатикратная перегрузка. Тех, кто знает, сейчас не более шести человек, и четверо из них уже не летают. Трое из тех четырех, кстати, и не ходят. А если ходят, то под себя.
Тем не менее, если перегрузка плановая и приняты меры, то можно пережить и двадцатикратку. Для этого нужно:
а) два дня не жрать
б) весь день не пить (да-да, и воды тоже)
в) про не курить я вообще молчу
г) залезть в ППК [3]
д) затянуть этот ППК так, чтобы под ремни спичка не пролезала
е) прокачать ППК гидравликой, так, чтобы ни одного пузыря не осталось
ж) не шевелиться (впрочем,
з) сжать в зубах прокладку (зубы все равно трещинами пойдут, зато не вдохнете осколок)
и) переключиться на противоперегрузочную дыхательную смесь (почему-то вручную)
к) включить вибратор (не беспокойтесь, его комп включит)
3
Противоперегрузочный комбинезон.
л) молиться (мысленно! потому что говорить при двадцатке нельзя, да и невозможно)
м) а на часы при этом можно не поглядывать, все равно темень в глазах.
Вроде все. Варвары-немцы в свое время испытывали военнопленных на сороковку. Каску на голову, и шагом марш под здоровенный маятник. Установили, что глаза вылетают примерно на тридцати восьми «же».
Какие же они были сволочи, эти фашисты! И потому, что испытывали, и потому, что результаты экспериментов не уничтожили. Написали бы – так, мол, и так, подыхает человек на пятнашке, так нет же. Вот и летай теперь на условно-безопасной двадцатке.
Летаем и плачем!
Движок отрубился штатно – уже хорошо.
Как там наш толстячок?
Не верьте технарям. Зеркальце на шпангоуте – это вовсе не для того, чтобы пилот мог поправить прическу. Это для того, чтобы инструктор, если таковой находится в передней кабине, мог оценить состояния морды курсанта. Например, после обычной учебной десятки.
Голова пассажира болталась, как жук на веревке, и признаков жизни он не подавал.
– Стервятник, Стервятник… – забормотали наушники. – Доложить обстановку, прием…
Сам наглый, от такой наглости я даже опешил.
– Это кто ж меня так обозвал?
Тем не менее в кресле РП мог сидеть и товарищ полковник, черти бы его взяли, и даже товарищ генерал, черти б его взяли… причем извращенно, групповушно и неоднократно. Как, бывало, он нас на построении.
– Тебе позывной дать забыли, – виновато огрызнулись наушники. – Будешь стервятником.
Сволочи. Прилечу – набью морду.
– Доложи обстановку.
– Докладываю. Движки в норме. Пилот в норме. Ящик в норме, но программу не кажет. Пассажир висит как… гм… без сознания. Монитор говорит, что кровоизлияния нет, белье сухое и клиент вот-вот… впрочем, уже.
Толстяк медленно поднял голову. Морда была ярко-розовой. Такое бывает, когда кровь резко приливает к щекам. После двадцатки, к примеру.
– Пилот… держи пароль на задании.
Комп удовлетворенно пискнул, окошко свернул и вывалил.
Господи, помилуй!
«Преследовать летательный аппарат, стартовавший со станции тридцать четыре минуты назад. На текущий момент его высота – 207, курс – 114, дальность – 10 230, скорость сближения – 100, ориентировочное время сближения 120. После сближения выйти на дистанцию 3–5 тысяч, преследовать, выполнять инструкции оператора. Огонь не открывать. От огня противника разрешено уклоняться. Ответный огонь не открывать. За нарушения – трибунал».