Настоящая фантастика – 2015 (сборник)
Шрифт:
Блохи, заменяя одна другую, стартовали из эллингов и возвращались после вахты.
Где-то там, в пустоте, в восьмидесяти парсеках от Солнечной системы, молча несётся с околосветовой скоростью тёмная глыба металла, ничего не излучающая выключенным маршевым двигателем. Не подающая навигационных сигналов. Ибо кому же могла прийти в голову мысль тратить на эти сигналы бесценную энергию?
Скоростью сгущая время в горький тягучий сироп, релятивистский древний корабль несёт к далёкой цели людей. Героев давнего прошлого. Астронавтов, не побоявшихся навсегда покинуть свой привычный мир, чтобы достичь звёзд.
Или же, если звёзды сложатся неудачно для звездоплавателей,
Когда то, чего долго и безуспешно ждёшь, всё-таки происходит, обычно удивлению места не остаётся.
Прыжок – локация. Экран джампера бортовой номер 430 перечеркнула яркая линия.
Относительная скорость вынырнувших блох была нулевая, а древняя машина скользнула мимо на околосветовой. Но скорость и траектория корабля уже были рассчитаны.
Блохи в строгом порядке вернулись во флагманский улей. Авианосец свернул пространство и ушёл назад к Земле. А с трансплутоновой базы, после быстрой подготовки, стартовал приют. Он вынырнул несколько впереди найденного корабля и стал разгоняться в обычном пространстве в том же направлении. Разгонялся он, изделие гравигенных технологий, во много раз быстрее фотонного предка. И вот, когда точно рассчитанный разгон завершался, на кормовых экранах показался релятивист, медленно нагоняющий приют. Корабль службы эвакуации и адаптации АК, в простом наименовании «приют», невидимый в коконе защитных полей, позволил догнать себя древнему исполину. Догнать и чуть-чуть опередить. Потому, что так велит этика. Потому, что именно им, этим людям, дерзнувшим взять билет без возвращения в свой век, принадлежало право первым долететь до далёкой звезды.
Чудовищная туша заполняла кормовые экраны. Работа начнётся совсем скоро, через несколько часов. А пока экипаж приюта смотрел на обгоняющего их параллельным курсом гонца из прошлого. Пилоты, инженеры, врачи, психологи, игротехники смотрели на чудо, созданное их предками и упорхнувшее из гнезда четверть тысячелетия назад.
Всего в нескольких километрах медленно проплывал обезображенный за несколько веков метеоритами лобовой обтекатель, ползли с черепашьей уже скоростью ходовые и жилые отсеки. Исполин двигался вперёд, раскинув во все стороны мачты силовых опор, расправив парусное вооружение мезонных отражателей. Казалось, невидимый могучий ветер наполняет эти паруса и движет машину вперёд, хотя уже больше двух веков по земному времени и шесть лет по часам корабля эти паруса отдыхали от безумного шквала аннигиляции.
Корабль застыл чуть впереди приюта, и все несколько сотен членов команды не могли отвести взгляд от нескольких иллюминаторов ходовой части корабля.
Потому что в них горел свет. Тёплый огонёк в вечной ночи в неисчислимом далеке от Солнечной системы.
Это мог видеть только тот, кто годы отдал работе в АК.
И тёмным силуэтом в светлом киоте иллюминатора стоял человек, положив изнутри руки на стекло.
Ощущение взгляда. Взгляда из пустоты. Слева, со стороны иллюминатора. Будет нелепостью встать и подойти к бронестеклу. И посмотреть, да вот туда, в сторону центра галактики… Застывшие звёзды, пустота. Значит, нужно досрочно будить сменную вахту. Нам психоз на борту совершенно ни к чему. Триста человек коротают время в анабиозных коконах. И двум из них придётся проснуться на две недели раньше из-за сдавших нервов дежурного навигатора. Стыдно, но это лучше, чем нарываться на крайности и поливать психоз влагой бездействия. Значит, будить смену. Но сначала спать. Ах, как хочется спать…
Мне снился
Отец звал вернуться. Я возражал, что ведь вернуться мне уже некуда, что они с мамой уже не живы… больше двух веков… Что ни у кого из астронавтов не было детей – отбор был жёсткий и в этом бескомпромиссный.
Но отец мне говорил – представь, что ты спишь и я тебе снюсь. Я отвечал, что мне это очень легко представить, потому что я действительно сплю.
Так вот, сказал отец, представь, что тебе откроется волшебная дверь, как в заброшенном бункере на Итурупе. И через эту дверь ты сможешь вернуться домой.
Я удивился, откуда папа знал про старый бункер, в который мы прилетали с мальчишками много раз.
Папа буркнул, что он знает всё на свете, и повторил про волшебную дверь.
Я принял реальность сна и стал размышлять над его словами. Мне почему-то хотелось принять эту реальность. Хотя бы во сне. И мне хорошо было разговаривать с ним… С живым…
– Как же, – думал я, – бросить товарищей и дезертировать с корабля после того, как столько лет добивался зачисления в звездолётный отряд.
– А если у всех твоих товарищей тоже будет возможность уйти через эту дверь?
– Ну, тогда это уже более интересно. И куда?
– Домой, на Землю. Земля будет рада встрече с вами.
– А как же звёзды? Те, к которым мы так и не долетим?
– Люди, живущие на Земле сейчас, – сказал папа, – управляют кораблями, летящими в тысячи и тысячи раз быстрее света.
– Но ведь это невозможно… И, даже если возможно, это невероятно обидно, – значит на Бетельгейзе, половину пути к которой мы прошли за 250 лет земного времени и 7 лет времени корабельного, значит, туда мальчишки летают так же, как мы в старый опасный бункер тайком от старших?
– Нет, – сказал папа. – Хранители этики строжайшим образом запрещают полёты к звёздам, к которым ушли прежние звездоплаватели. Жизнь кипит в галактическом пространстве, открываются и осваиваются новые миры, но те несколько десятков звёзд, к которым отправились дерзкие и бесстрашные люди, неприкасаемы. Только те, кто совершил поступок, своей жизнью, дорогой без возврата в свою эпоху и долгими годами полёта заплатил звёздам – только они имеют право ступить первыми на планеты этих звёзд…
– И что будет, если весь экипаж вернётся на Землю?
– Вам предложат новый корабль. Птицу, летящую по струнам мироздания с невозможной для вас сегодняшних скоростью. И только вы по-прежнему сможете первыми достичь красного пожара Бетельгейзе. И вернуться её первооткрывателями – но не через века Земли и десятилетия жизни, а скоро, совсем скоро… И влиться в кипучую жизнь галактического человечества.
– А если мы не захотим возвращаться? Если решим продолжить свой путь?
– Вы его продолжите. И пока «Синяя птица» не вернётся, никто не посмеет двинуть корабли в сторону звезды вашего пути.
– Но ведь это похоже на сосочку во рту, отец. Когда пацаны на самодельной копии «Кон-тики» плывут через Атлантику, а сверху из флаера за ними усердно присматривает мамочка с запасом шарфиков и сухих штанишек в багажнике.
– Нет, сын. Этика строга. Люди сегодняшнего века не унизят звездоплавателей. Предложение делается только один раз. Потом звездолёт предоставляется сам себе, и Земля ждёт его возвращения, более не вмешиваясь.
– А если в пути случится катастрофа?
– Все, кто сделал свой выбор, погибнут. Их достоинство не будет запятнано. Никто не поднимет руку совершить действие, которое сделает их подвиг ненужным.