Настоящая крепость
Шрифт:
Что там сказал тот парень, о котором Мерлин говорил на днях?
– Лок-Айленд нахмурился, пытаясь вспомнить имя этого человека. Наполеон? Во всяком случае, что-то в этом роде.
Нахмуренный взгляд верховного адмирала превратился в гримасу из-за его неспособности запомнить имя, но, размышляя над порядком командования другой стороны, он точно понял, что имел в виду тот, как его там звали, когда назвал другого генерала удачливым, потому что ему приходилось сражаться только с коалициями.
Любая коалиция хороша настолько, насколько хороша ее координация, - подумал он.
– И до тех пор, пока храмовая четверка не
Эта мысль была утешительной... но только до тех пор, пока он не вспомнил, что лишь девятнадцать из девяноста трех вооруженных галеонов, идущих ему навстречу, были харчонгскими. Остальные семьдесят четыре были построены, вооружены и укомплектованы землями Храма. Это был совершенно другой кракен, и не только из-за разницы в офицерском корпусе.
Земли Храма официально отменили крепостное право много лет назад. Несмотря на это, практически в каждом крупном поместье храмовых земель все еще оставались крепостные; их просто так не называли. Точно так же в Эмерэлде и даже Чисхолме все еще оставались люди, которых называли крепостными, но которые на самом деле стали мелкими землевладельцами со своими правами. Фактически, поэтапная отмена правового статуса крепостного (твердое требование империи Чарис) едва ли вызвала волну возмущения в Эмерэлде или Чисхолме. В течение следующих двух лет этот процесс будет завершен.
В Корисанде и особенно в Зибедии ситуация была немного сложнее, так как условия крепостного права сильно различались между одной феодальной территорией и другой. Например, в Мэнчире, Тартариэне или Эйрите вообще не было крепостных, и порядки в Рочире, Корисе, Баркоре и Энвил-Рок, а также на острове Уинд-Дотер были очень похожи на чисхолмскую разновидность. Вероятно, не было совпадением, что почти все лорды, присоединившиеся к северному заговору в Корисанде, практиковали, с другой стороны, довольно суровую версию крепостного права, и поэтапный отказ от него в Корисанде должен был занять больше времени.
Но в Харчонге были не только крепостные, у них были настоящие рабы. И много. В то время как в Чарисе - и, в разной степени, в Эмерэлде, Чисхолме и Корисанде - была оживленная, энергичная свободная рабочая сила, поддерживавшая неуклонно растущий средний класс, а также богатых предпринимателей, таких как Эдуирд Хаусмин, у Харчонга были обширные плантации, на которых работали рабы, а работающие на харчонгских мануфактурах почти всегда были рабами. В Харчонге не было среднего класса, не было наемных рабочих рук и определенно не было эквивалента чарисийского сундука с сокровищницей в виде опытных моряков. Экипажи харчонгских военных кораблей состояли из людей, которых во многих случаях буквально загоняли на борт плетью, и которыми управляла жестокая, часто капризная дисциплина, которая спровоцировала бы почти мгновенный мятеж на борту любого чарисийского судна.
И, что неудивительно, их экипажи проявили к ним именно ту степень лояльности и инициативы, которой они заслуживали. Теперь, когда храмовая четверка объявила священную войну, на борту кораблей ИХФ могла бы появиться
У флота Бога была своя доля призванных на военную службу крепостных, но, в отличие от харчонгских коллег, они определенно составляли меньшинство в его экипажах. Не только это, но каждому было обещано освобождение от юридических обязательств, которые связывали его с землей, и им фактически платили ту же зарплату, что и их товарищам по команде, не являющимся крепостными. Они даже имели право на повышение до звания старшины!
Это само по себе было бы достаточно большой разницей, но большинство экипажей флота Бога состояли из свободных людей. Многие происходили из того же сословия, что и их коллеги-чарисийцы, хотя лишь горстка из них была моряками до поступления на службу. Доминирующее положение Церкви в экономике земель Храма также означало, что многие из них - возможно, даже большинство - имели личные, прямые связи с Церковью или одним из ее бесчисленных коммерческих предприятий, что давало им прямую личную заинтересованность в светском будущем Церкви. Резервуары веры в землях Храма, вероятно, были такими же глубокими, как и в империи Харчонг, хотя в них было меньше тупого, терпеливого, почти бычьего принятия харчонгских крепостных.
Это означало, что, хотя они никак не были так опытны или хорошо обучены, как в ИЧФ, и хотя было очевидно, что большинство из них были более чем немного встревожены, даже напуганы перспективой встречи с чарисийцами в бою, они были высоко мотивированы, хорошо интегрированы и тесно связаны, а Харпар и подчиненные ему адмиралы усердно тренировали их. Их парусная подготовка заметно улучшилась за пятидневки, прошедшие с тех пор, как они покинули бухту Чэнтри, и Харпар приказал каждому кораблю также проводить минимум два часа в день на учебной стрельбе.
Предполагалось, что харчонгские корабли будут делать то же самое, и некоторые из них действительно делали это, хотя их результаты были... проблематичными. С другой стороны, военно-морской флот Бога неуклонно совершенствовался. Невозможно было знать, насколько хорошей окажется подготовка людей, как только ядра начнут разрывать их корабли на части вокруг них, но даже по самой оптимистичной оценке Лок-Айленда, каждый корабль, построенный на землях Храма, должен был стоить не менее трех - возможно, четырех - харчонгских галеонов с тем же вооружением.
И восемьдесят процентов вооруженных судов, приближавшихся к нему, имели экипажи земель Храма и офицеров флота Бога.
Какая действительно нехорошая ситуация, - подумал он, размышляя о грандиозной и славной сумме своих собственных тринадцати галеонов.
– Численное превосходство почти шесть к одному, и у гнилых, мошеннических ублюдков хватило наглости на самом деле обучать свои экипажи! Какое отвратительное развитие событий!
Слабая улыбка тронула его губы, но быстро исчезла, и он выпрямился. Он подошел к кормовым иллюминаторам и постоял, глядя в них, размышляя.