Шрифт:
Вступление
Об Эдуарде Тополе и его книгах
«Тополь пишет с таким знанием российской жизни, которого не могут достичь ни Ле Карре, ни Дейтон. Головокружительные тайники информации…» — «Нью сосайети», Великобритания.
«Тополь использует вся и всё, что делает бестселлер, — убийство, интригу, секс, любовь, юмор, — и, самое главное, не разочаровывает в конце…» — «Бирмингем ньюс», США.
«Тополь держит сюжет в напряжении и интригует тайной, разворачивая блистательную панораму российской жизни». — «Цинциннати пост», США.
«Тополевские
«Эдуард Тополь, по определению парижан, “самый крутой мастер современной прозы”». — «Общая газета», Москва.
«Все романы Эдуарда Тополя — это большой захватывающий сценарий, который издается массовыми тиражами не только в России, но и в США, Европе, Японии… А все потому, что Тополь не лукавит с читателем, не морочит ему голову, не играет с ним в литературные игры, а прямым текстом излагает, что думает». — Ирина ИВАНОВА, газета «Версия»
«“Красная площадь” — смесь реальности и авторской выдумки, написана в стиле типичного американского триллера в соединении с глубиной и сложностью русского романа». — «Файнэншл таймс», Великобритания.
«“Журналист для Брежнева” — высшая оценка за правдоподобие!» — «Таймс», Великобритания.
«“Русская семерка” — захватывающий триллер, любовный роман и панорама жизни современной России». — «Нью сосайети», Великобритания.
«В «Красном газе» Эдуард Тополь превзошел свои предыдущие романы и выдал захватывающий триллер… Богатый набор характеров, полных человеческих страстей, мужества и надежд… С прекрасной сибирской натурой и замечательной главной героиней, это глубокая и волнующая история…» — «Сёркус ревью», США.
«Эдуард Тополь умеет создать грандиозную сцену. Его «Красный газ» — возбуждающе-приключенческая история, где вместо автомобильных гонок герои мчатся на собачьих упряжках, оленях и вертолетах, где плевок замерзает, не долетев до земли, а эскимосы живут по законам тундры. Фабула полна неожиданных поворотов и сюрпризов, снабженных сексом и безостановочным действием…» — «Питсбург пресс», США.
«“Любимые и ненавистные”… — бездонное море удовольствия. Притом гарантированного…» — «Известия», Москва.
«“У.е.” — наилучший из лучших триллеров Тополя. Супер!» — Сергей Юрьенен, радио «Свобода».
«Роман Тополя о «Норд-Осте» читать и горько, и тяжело, но отложить невозможно». — «Версия», Москва.
«Читайте Тополя!» — «Бильд», Германия.
КНИГИ ЭДУАРДА ТОПОЛЯ ИЗДАНЫ В США, АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ГЕРМАНИИ, ИТАЛИИ, ГОЛЛАНДИИ, НОРВЕГИИ, ПОРТУГАЛИИ, ШВЕЦИИ, ФИНЛЯНДИИ, БЕЛЬГИИ, ВЕНГРИИ, БОЛГАРИИ, ПОЛЬШЕ, ЯПОНИИ И В РОССИИ.
Предисловие
Цитировать самого себя нескромно.
Но когда я думал, как ввести читателя в эту книгу и объяснить, зачем я ее придумал, я тут же вспомнил старую ненецкую легенду об Острове Любви, которая вошла когда-то в мой роман «Красный газ». У меня нет его под рукой, и каким-то образом он исчез даже с полок московских книжных магазинов, поэтому цитирую по памяти.
Легенда гласит, что где-то далеко-далеко за Северным Ледовитым океаном есть остров, на котором
Я думаю, что это гениальный образ силы настоящей любви.
И в эту книгу я собрал только документальные повести о такой настоящей любви — короткие и длинные, трагические и оптимистические, всякие. А поскольку опубликованы они были в разное время и читатели в своих письмах интересуются дальнейшей судьбой героев, я снабжаю эти публикации короткими постскриптумами. Приятного вам чтения и Настоящей Любви.
Эдуард Тополь
Москва, январь 2001
ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Литературный сценарий
Из книги «Игра в кино»
…А был он молод, он был непристойно молод — пятнадцать с половиной лет. И поэтому он еще гонял в футбол с мальчишками нашей улицы. Я помню ее и вижу — нашу Бондарную улицу, этот раскаленный асфальт узкой мостовой и каменный коридор приплюснутых друг к другу домов с плоскими крышами, залитыми киром — смесью битума и асфальта.
Днем здесь — душное пекло, жар источают и дома, и мостовая, а кир, расплавившись на солнце, стекает по водосточным трубам, как густой черный мед. В руках у кирщиков длинные стальные мешалки-ковши, а сами они измазаны копотью и похожи на сталеваров, и горький дым из котла плывет по улице и никуда не уплывает, поскольку ветра нет и уплыть дыму некуда, разве что в открытые окна квартир и в балконные двери.
В квартирах дым оседает копотью на белые скатерти и покрывала, на лаваш и мацони, которым с утра до ночи пичкают многочисленных грудных и негрудных детей нашей улицы. И когда чернеют белые тюлевые занавески и копоть вместе с изюмом плавает в манной каше или в черную крапинку рябит только что выстиранное и вывешенное для сушки белье — шумней шумного становится на нашей и без того не тихой улице. Разъяренные старухи, давно опустившие чадру с лица на плечи, перегнувшись через перила балконов, осыпают проклятиями флегматичных кирщиков и заодно с ними мальчишек, гоняющих в футбол. Только в южных городах, пестрых от многоязыковой смеси, можно услышать такие красивые и звучные проклятия, расцвеченные, как палас, ругательствами всех закавказских языков плюс великий и могучий язык старшего северного брата. О, эти проклятия — воистину гремучая смесь!
Однако ни кирщики, ни мальчишки не обращают на ругань никакого внимания. Кирщики молча варят асфальт, а мальчишки шумно играют в футбол, не замечая ни бранящихся старух, ни прохожих и вылавливая свой мяч чуть ли не из-под колес машин, изредка проезжающих по нашей улице.
Да, я помню тебя и вижу, Бондарная улица. И этот ежедневный — с утра до ночи — футбол, в него играли не только мальчишки, но и двадцатилетние отцы тех самых грудных детей, которых молодые мамаши кормили манной кашей с копотью. Нет, возрастной ценз не существовал на этом футбольном поле, то есть, простите, на этой футбольной мостовой нашей улицы. Даже сорокалетний дебил Мустафа играл с мальчишками в футбол на равных…