Настоящая любовь
Шрифт:
Она отправилась в деревню, придумав какой-то пустяковый предлог, хотя свекровь предупредила ее, что будет дождь. Ей нужно было побыть одной, привыкнуть к мысли о неизбежном. Она даже не зашла к отцу, несмотря на угрызения совести.
А теперь это. Ей придется проделать весь путь домой рядом с Герейнтом – буквально бок о бок – под его зонтом. И ее обязательно будет невольно тянуть к нему, хотя весьма вероятно, что она носит ребенка от другого мужчины – мужчины, которого любит.
– Совсем не обязательно идти со мной до самого дома, – с надеждой произнесла
– Марджед, – сказал он, – вскоре нам предстоит серьезный разговор.
Значит, он ничего не забыл, о чем она говорила в то утро, когда арестовали Сирис, и собирался уточнить цену.
– О чем же? – спросила она. – Нам нечего сказать друг другу.
– А мне кажется, все-таки есть, – возразил он. – Детьми мы славно ладили, Марджед. Очень славно. И полюбили друг друга, когда стали старше. Думаю, именно это с нами случилось. Возможно, наше чувство окрепло бы, если бы ты не была такой наивной, а я не был бы неуклюжим юнцом. А что теперь? Нас все еще что-то связывает. Я знаю, что не один чувствую это. Такое ощущение обычно обоюдно.
Она на секунду крепко зажмурилась, как бы желая укрыться от этой невозможной, невероятной ситуации. Да как он смел! «Но он прав», – невольно пронеслось у нес в голове. Жаль, что он почти такого же роста и сложения, как и Ребекка. Наверное, именно это сходство смущало ее. Закрыв глаза, она могла представить…
Марджед решительно открыла глаза. Они дошли до поворота, где тропа вдоль реки начинала подъем в гору.
– Выслушайте меня внимательно, милорд, – сказала она. – Между нами ничего нет. Наверное, ты решил, будто имеешь какую-то власть надо мной из-за того, что я сказала тебе в Тегеране несколько дней назад. Но я не позволю тебе воспользоваться этой властью. Если ты попытаешься шантажировать меня, я пойду к сэру Гектору Уэббу и во всем признаюсь. И если ты думаешь, что я блефую, можешь испытать меня. Я не буду твоей любовницей. Полагаю, ты к этому ведешь?
– Ты сама это сказала, – произнес он. – Я ничего подобного не говорил, Марджед.
Она чуть поскользнулась на сырой траве, и он крепче прижат ее руку к себе.
– Позволь мне повторить то, что я уже говорила в тот раз, – сказала она. – У меня есть любовник. Я люблю его. Вероятно, мы поженимся.
Иногда она жалела, что язык подводит ее, но сейчас обрадовалась, что сказала это. Пусть знает правду. Пусть знает, что бесполезно продолжать осаду.
– Вот как? – тихо произнес он. – Значит, он уже сделал тебе предложение, Марджед?
– Нет, – призналась она, хотя какую-то секунду ей очень хотелось солгать. – Но сделает. Он любит меня, и он порядочный человек.
– И ты согласишься? – спросил Герейнт.
– Это касается только его и меня, – последовал ответ. Герейнт остановился, повернул ее к себе, обняв за талию.
Зонт над ними обоими был слегка наклонен в ее сторону. Было слышно, как дождь барабанит по натянутой ткани. Ей некуда было девать руки, кроме как положить ему на грудь. От пугающего сходства между Герейнтом и
– Марджед, – произнес он тихо, – задача Ребекки почти выполнена. Похоже, он добился своей цели, и теперь ход за правительством. Ты уверена, что он не покинет тебя, когда все завершится?
Да как он смел! Что ему известно о Ребекке и о той любви, что возникла между ними?
– Он не оставит меня, – сказала Марджед. – Он пообещал.
Если окажется, что она ждет ребенка. Он пообещал, что останется с ней, если это произойдет. Он сказал, что она всегда сможет передать ему весточку через Аледа. Но даже если бы он этого не говорил, она знала, что он не покинет ее. Свое обещание он дал после первой ночи. С тех пор их любовь окрепла. Он признался, что любит ее.
Видимо, ее слова озадачили Герейнта. Он помолчал какое-то время, стараясь поймать ее взгляд. Ей было трудно смотреть ему в глаза. Ей было трудно подавить в себе желание придвинуться к нему еще ближе.
– Жаль, что мы не оказались чуточку умнее, когда мне было восемнадцать, а тебе шестнадцать, – сказал он. – В этом была наша беда, Марджед. Будь я немного мудрее, я бы неторопливо ухаживал за тобой, не допускал никаких вольностей. Подождал бы два или три года. Сейчас мы уже были бы женаты несколько лет. Воспитывали бы малышей.
В первую секунду она не поняла, почему видит его как в тумане и почему у нее перехватило в горле или почему пришлось больно прикусить нижнюю губу. Она не поняла, что на нее нахлынуло глубокое горе.
– Не плачь, – прошептав он. – Еще не поздно, любимая.
– Нет, поздно, – всхлипнула она. – Слишком поздно. – Только потом она поняла, что произнесла и каким тоном. Словно сожалела, что слишком поздно.
– Нам еще не поздно пожениться, – сказал он. – И завести детей. И любить. Выходи за меня, Марджед, прошу тебя.
Она возненавидела себя. Возненавидела. Потому что ей отчаянно хотелось сказать «да». Она убедилась, что любит его и хочет того же, что и он, – стать его женой, родить от него детей.
Должно быть, она сошла с ума! Или, должно быть, все это происходит не наяву, а в страшном сне. Она не может выйти замуж за Герейнта. Ведь она принадлежит Ребекке и любит его. Если Ребекка попросит, она выйдет за него. И она не может завести детей с Герейнтом. Она уже носит ребенка Ребекки.
– Мне кажется, ты не в своем уме, – сказала она. – Ты всерьез считаешь, что я могла бы выйти за убийцу Юрвина?
– Это немного несправедливо, – сказал он. – Из-за незнания и безответственности я не помог ему, когда был в состоянии что-то сделать. Но нельзя винить только меня одного, Марджед. Твой муж тоже отчасти виноват. Он знал закон и знал, на какой риск идет. Он знал, каковы будут последствия, если его схватят.
– Да, конечно. – Ей на помощь пришли старые знакомые – ненависть и возмущение. Она с готовностью открыла им объятия. – Конечно, только он виноват, что так пожадничал: хотел дать рыбу людям, в то время как владелец Тегфана берег эту рыбу только для себя.