Настоящая принцесса и Бродячий Мостик
Шрифт:
— Ты что, Филин, какие могут быть претензии, — Бабушка снова смутилась и посмотрела на волшебника снизу вверх так, как пожилые королевы никогда не смотрят ни на кого, а особенно на придворных магов. Конрад-старший, поймавший этот взгляд, ошеломленно произнес «Оу!».
За окном сгущались сумерки. Лиза поймала панический взгляд Инго, брошенный в темное окно, и увидела, как он побелел и уставился на собственные руки — и как перевел дыхание, обнаружив, что все, превращений больше не будет. Лиза тихонько встала и зажгла свет, машинально подумав: «Зимой темнеет рано». Потом она посмотрела, как на улице медленно загораются фонари и уже совсем не машинально
— Мне, наверное, уже пора, — Инго поднялся. — Ужасно не хочется уходить…
— Филин, можно, он останется? — взмолилась Лиза. — Ну на полчасика!
— Часа на два, — ответил Филин. — Пока я схожу домой и восстановлю отношения с собакой. А на обратном пути я вас, Ваше Величество, заберу.
— Так вы со мной в Радинглен? Ура!
— А ты что думал? — удивился Филин.
— Я ведь, Филин, править-то не собирался и не представляю, как это…
— Лизавета тоже говорила, что не сможет сыграть на волшебной скрипке. Так что, Инго Четвертый, править будешь сам, а я — морально поддерживать, и только.
— А я как же? — огорчилась Лиза. — Что, все-таки нового учителя искать?
— Во вторник, в три, Ваше Высочество, — вздохнул Филин, застегивая куртку. — Так и буду через Мостик бегать, право слово, бабушкины внуки…
Переглянувшись, Инго и Лиза совершенно одинаково покраснели под веснушками и зеркальным движением потерли носы.
— Интересно, — сказала вдруг Бабушка, — насколько все-таки дети сильнее взрослых, все с них как с гуся вода… Подобные истории вообще по зубам только крепким двенадцатилетним людям, а взрослым их просто не выдержать.
— Уху, — покосился на нее Филин. — Лечь бы сейчас куда-нибудь и не переворачиваться… Да кто же мне даст-то…
— Лизка, я все выяснил, — драматическим шепотом произнес Лёвушка, надевая ботинки. — Сегодня среда. А завтра четверг. Ты меня понимаешь?
— И контрольную по инглишу никто не отменял, — обреченно ответила Лиза.
— Пролетаем со свистом, Ваше Высочество, — кивнул Лёвушка.
— Как контрольная? — просипел Костя. — Оййй… Лизка, дашь списать?
— С Горшковым дружишь — у него и списывай! — отрезала Лиза самым вредным своим голосом и хихикнула, насладившись произведенным эффектом. — Дам, дам списать, не волнуйся, — смилостивилась она. — А то ведь еще похитишь. И скушаешь.
— Как это — списывать? — вмешался старший Конрад. — Константин, к твоему сведению, у драконов абсолютная память! Драконы никогда ничего ни у кого не списывают!
— Какая память? — если бы не севший голос, Костя бы точно взвыл. Сначала добрую неделю чародеи низводят и укрощают, потом родной отец заявляет, что списывать нельзя…
— Дома обсудим, — грозно ответил папа Конрад, выводя отпрыска за дверь. — С мамой.
— Новый год скоро, сказал Филин, обернувшись на пороге. — Я правильно понимаю, что мы его встречаем здесь и все вместе?
— И правда, — улыбнулась Бабушка. — Здорово-то как, а, Филин?
— Здорово, Ваше Величество, — эхом откликнулся Филин и поцеловал ей руку.
…А через несколько дней, когда отгремела контрольная по английскому и кончилась четверть, во вторник ровно в три Лиза позвонила в дверь Филинской квартиры, и фокстерьер Монморанси с восторженным визгом вылетел ей навстречу. И тогда Лиза нагнулась ухватить его за тугие бока и строго сказала:
Что, может, и тебя расколдовать? У меня, знаешь ли, отлично получается!
Анонс
Дорогие девочки и мальчики,
Ну как, вам понравилось? Ура!
Вам, наверно, ужасно интересно, что же было дальше с настоящей принцессой. Итак, вернувшись из Радинглена, Лиза, Лёвушка и даже Костя Царапкин (ой, извините, Конрад) написали контрольную по английскому на пятерки. А потом, когда наступило лето, Лиза и ее друзья отправились в далекое путешествие на волшебном корабле. А вот зачем и куда они поплыли, вы узнаете из второй книги — «Настоящая принцесса и волшебный корабль», которая выйдет весной 2003 года. Но и это не все, потому что летом 2003 года появится третья книга — «Настоящая принцесса и Черный Скрипач».
До встречи! Очень-очень ваша,
Александра Егорушкина.
Послесловие для взрослых
Что это такое — сочинить сказку — я, честно говоря, так и не поняла. Сказке захотелось сочиниться, прорасти в моей набитой чужими сказками голове и превратиться в изрядных размеров текст «вообще нипочему», на ровном месте, на ровном болотистом месте, на котором некогда безумному монарху вздумалось построить город. А началось все с того, что по пути на работу, отчаянно стараясь не заснуть в переполненном троллейбусе, я, сак все, смотрела на своих попутчиков и почти что от нечего делать думала о них — ведь никому не будет от этого плохо, правда? На работу я ездила к девяти, и попутчики у меня были одни и те же, и попадались среди них, конечно, любимые…
Например, миниатюрная девочка с неправдоподобно рыжими волосами и оранжевыми лемурьими глазами, в иные дни сосредоточенно оборонявшая от толчков и тычков старомодный дерматиновый скрипичный футляр. Почему-то детей со скрипичными футлярами почти не осталось. Девочке тоже очень хотелось спать, иногда она судорожно зевала, прикрывая лицо узорной варежкой. Случалось, что и обратно мы ездили в одном троллейбусе, и тогда рыжую девочку сопровождал серьезный толстый мальчик в сильных очках. Знаю я таких, знаю — вечно их дразнят «жиртрестами» и «четырехглазыми», а им, читатель, им все равно, потому что собственные мысли занимают их гораздо больше, чем чужая глупость. В те дни, когда у девочки была с собой скрипка, из нее кто-то словно батарейки вынимал — и я понимала, что едет она после школы на урок музыки и ей туда не хочется. А потом что-то произошло, дерматиновый футляр сменился новомодным, удобным, а в оранжевых глазах засиял отблеск тайны — ну, ясно, подумала я, новый учитель нашелся, учит ее настоящей музыке, а не гаммам и этюдам, повезло…
А однажды из этого троллейбуса на моей остановке вышли и направились к ближайшему «Макдональдсу» папа с сыном — высокие, красивые, до смешного похожие друг на друга и, как мне показалось, не слишком хорошо друг с другом знакомые. Глядя на два надменных профиля, я подумала, что так, должно быть, выглядят драконы, приди им в голову принять на время человеческое обличье (а что драконы иногда принимают человеческое обличье, я, читатель, знаю давно).
А как-то раз я спускалась на эскалаторе и рассеянно рассматривала тех, кто ехал вверх, и вдруг увидела небольшого седого человека, ничем, решительно ничем не выделявшегося из толпы, кроме того, что при взгляде на него почему-то сразу приходили в голову слова «волшебник» и почему-то «изгнание». Он спрятал в сумку книжку и, подняв голову, посмотрел на меня — и во взгляде его были такая потаенная сила и такая грусть, что я испугалась: неужели я догадалась о чем-то, о чем мне знать не положено?