Настоящая зима
Шрифт:
«Нас девчонки связали, чтобы не мешали им готовить стол»– пояснил Коля.
«Может, чтобы не наклюкались раньше времени?» – уточнила Анька.
Тут она опять вспомнила, что ей предстоит отмечать праздник в лучшем случае с позавчерашним клюквенным морсом, совершенно безалкогольным.
«Ты-то готова ко встрече нового года?» -заботливо поинтересовался Иванов.
Аня послала ему фото огромной елки, лежащей по диагонали через всю комнату – прямо от шкафа до комода.
«Она почему-то падает,» – пожаловалась на елку Анька.
Колюня быстро оценил
«Привяжи ее к шкафу, а лучше еще – к трубе за шкафом в нескольких местах»
«Спс» -ответила Аня.
На часах было примерно одиннадцать вечера, когда Гордеева начала заново устанавливать елку, но теперь уже следуя разумным рекомендациям Коли.
У нее как раз была тонкая проволока от молдавских строителей, которая не подошла для ватных игрушек, но отлично фиксировала елку вдоль трубы.
Занимаясь трубой и елкой, Гордеева почему-то думала про Колюню. Он чем-то был похож на саму Аньку – вечно с ним что-то случалось. Анюта тоже его восхищала своими способностями устраивать себе проблемы из ничего, а потом их решать разными оригинальными способами. Это он еще про ее сегодняшние приключения с елкой не знает.
Соня даже как-то сказала, что Анька – это просто улучшенная версия Иванова, Колюня в юбке. И главное – никто с этим не спорил, все сразу согласились.
Еще Коля был чем-то похож на Витька, с ним можно было легко трепаться обо всем. С Колюней было весело, и он всегда выручал по дружбе, если его о чем-то попросить. Ну, бывает, конечно, что это растягивалось на полгода, как, например, получилось с землей. Но Колькина безалаберность никогда не касалась дел по-настоящему важных, и ему можно было доверять.
Вот насколько Аньке не везло в любви с принцами, настолько у нее отлично складывалась дружба с пацанами. Ей нравилось дружить с мужчинами, когда не надо быть феей, и можно сидеть в трениках на подоконнике общаги с лохматым хвостом на голове и спорить, допустим, об астрономии. С Витьком они ходили на пару в планетарий исключительно из-за любви к звездам. А Оля там такое себе придумывала, что проще стало не ходить.
Колюня, в отличии от Витька, был друг удобный и беспроблемный – он помогал Аньке с переездами, починкой мебели, в свою очередь Аня его кормила котлетами, когда Люба уезжала в Африку или к дяде в Москву.
Люба Лакому – экзотическая красавица из медицинского института, Колюня был в нее влюблен по уши. Люба никогда Аньке претензий по поводу Иванова не предъявляла, потому что почти так же, как с Аней, он дружил и с Соней, и с Дашей, еще с какой-то Маринкой, прямо с яслей. Просто, может, Колька с Гордеевой чуть лучше понимали друг друга.
Люба приехала в Питер из Бенина учиться на врача. Ее дядя служил в Москве в посольстве. Люба жила в России как бы под присмотром дяди, хотя с тех пор, как у нее случилась любовь с Колюней, в Москве она бывала раз в полгода, не чаще.
Сейчас папа Любы был какой-то шишкой в министерстве здравоохранения у себя на родине. А когда-то с Любиной мамой он познакомился в Киеве, они оба учились там в медицинском. Только
Свою старшую дочь они назвали Любовь, ибо это было прекрасное имя. Люба Лакому оправдывала его на триста процентов, наполняя жизнь Иванова глубоким и сильным чувством, безбрежным, как океан.
– А вы знаете, что моя Любовь выросла на берегу океана?
– как-то весело спросил Колюня.
– Прикиньте, когда Колька женится на Любаше, и она возьмет его фамилию, ей в паспорте так и напишут – Любовь Иванова! – быстро сообразила Соня.
– Не, вы представляете лица наших погранцов в Пулково, когда Люба полетит в Африку после свадьбы и будет проходить паспортный контроль? – продолжала развивать идею Даша.
– Ой, не могу! – хохотал Ванька Новиков.
Все живо представили себе африканскую красотку, говорящую по-французски, в паспорте у которой напишут, что она – Любовь Колюни Иванова, всей его жизни Любовь.
В общем, Сонька была права, по поводу того, что Колюня, как и Анька, живет в какой-то иной уникальном реальности. И те жизненные ситуации, которые они вокруг себя непрерывно создают, обычный человек даже выдумать не сможет – фантазии не хватит.
Глава 17. Где зеленый контейнер, или Зря Светка вязание бросила
Через полчаса Анькина елка стояла вдоль трубы ровно, как солдат на параде. Наступил тот сладкий миг, ради которого Гордеева уже три часа упрямо боролась с превратностями судьбы. Пришло время доставать зеленую зимнюю коробку с антресолей – так Анька любила называть свой контейнер с елочными игрушками.
И вот тут Гордееву окончательно накрыло. Зеленого контейнера на антресолях не оказалось. Анька села на свой кухонный диванчик и зарыдала.
Только теперь она вспомнила, что в суматохе весенних переездов, когда они со Светой разъезжались на разные квартиры, Игорь по ошибке увез оба контейнера из их квартиры. Все это быстро выяснилось, и Колюня, конечно, сгонял за Анькиными новогодними драгоценностями на машине. Он привез их в синей икеевской сумке. Аня тогда глянула в эту сумку сверху, и сердце ее успокоилось, когда она увидела родную крышку от контейнера в наклейках со снеговиками.
Тогда они с Ивановым сразу же убрали сумку на антресоли, чтобы игрушки не путались под ногами и до декабря полежали под потолком в целости и сохранности.
И вот теперь Анька очень аккуратно достала синюю икеевскую сумку с антресолей, а там оказался бирюзовый контейнер со Светкиным вязанием. Да, под Аниной новогодней крышкой.
И это было очень жестоко!
Анька вспомнила, как они со Светой вместе ездили в Икею года два назад и купили там одинаковые контейнеры. Аня выбрала зеленый, чтобы сразу было понятно, что это про Новый год, а Света купила такой же, только бирюзовый себе под вязание. Крышки у обоих контейнеров были белые, но Аня свою потом задекорировала смешными новогодними наклейками, которые ей кто-то подарил.