Настоящее Имя. Беседы о "Джапджи-сахиб" гуру Нанака
Шрифт:
Для этого требуется то, что мастера Дзен называли не-умом, а Кабир — состоянием анмани, состоянием не-ума. Будда говорит об этом, как о растворении ума, а Патанджали, — как о нирвикальпа самадхи, самадхи без мысли. Все они описывают одно и то же состояние, в котором исчезают все сомнения и споры. Вот о чем говорит Нанак.
Думай мы хоть миллион раз, бесконечный поток мыслей не даст нам познания Бога. Мы можем целую вечность просидеть в медитации, но внутреннее молчание не поможет нам обрести это безмолвие.
Почему же все наши знания не дают нам познать Его?
Вы обнаружите, что чем больше вы стараетесь, тем невозможнее становится достичь внутреннего безмолвия. Не все достигается усилием. Через силу не заснешь чем больше напрягаешься, тем труднее уснуть. Суть сна — отсутствие каких бы то ни было усилий; лишь тогда он приходит. Усилие не дает вам сомкнуть глаз. Но стоит лишь как следует потянуться и полностью расслабиться, отложив все заботы, как приходит сон. И точно так же, так вы можете добиться внутренней тишины? Вы можете заставить себя сидеть в позе Будды, но мысли по-прежнему будут роиться у вас в голове, и все у вас будет кипеть внутри.
Нанак гостил у магометанского набоба. Для Нанака не было ни индуистов, ни магометан, ибо мудрец не соблюдает условных границ. Набоб сказал Нанаку: "Если ты действительно думаешь и чувствуешь то, что ты говоришь, если для тебя действительно нет ни индуистов, ни магометан, — тогда пойдем вместе с нами в мечеть. Сегодня как раз пятница. И давай помолимся вместе".
Нанак охотно согласился. Но поставил условие: "Я буду возносить молитвы только в том случае, если ты так же будешь молиться". Набоб ответил: "Что за странное условие? Я ведь и иду в мечеть, чтобы молиться!"
Весть об этом распространилась по деревне, как лесной пожар. Все собрались у мечети. Индуисты были чрезвычайно взволнованы. А родные и близкие Нанака чувствовали себя оскорбленными. Все решили, что Нанак хочет стать магометанином. Именно так люди нагружают и заражают других людей своими собственными страхами.
Нанак вместе со другими магометанами вошел в мечеть. Началось богослужение. Однако Нанак не стал вместе со всеми склоняться в молитве. И сколько ни оборачивался в гневе набоб, Нанак по-прежнему стоял как статуя. Тогда набоб быстро протиснулся сквозь молящихся и вышел из мечети. Ибо как можно молиться, если душу переполняет злость? Он подошел к Нанаку и сказал: "Ты обманщик! Ты вовсе не святой, ты вовсе не ищешь Бога! Ты обещал молиться, но обманул меня и всех!"
А Нанак ему сказал: "Да, я обещал, но не забыл ли ты условия? Я сказал, что буду молиться, если ты тоже будешь молиться. Но ты этого не делал, поэтому как мог я молиться?"
"Что ты такое говоришь? Ты в своем уме? Посмотри, сколько здесь людей, которые своими глазами видели, как я возносил молитвы!"
"Я не могу доверять этим свидетелям. Потому что я тоже наблюдал за тобой все это время. Ты покупал коней в Кабуле!".
Набоб был ошарашен. Потому что именно об этом он и думал во время молитвы. Его любимая лошадь пала как раз этим утром. И он был потрясен и безмерно огорчен потерей такого прекрасного коня. И все утро думал, как бы скорее отправиться в Кабул и купить там другого, столь же прекрасного коня. Потому что чистокровный конь для него — символ положения, знатности и богатства.
"А мулла, который читал молитвы, — продолжал Нанак, — думал в это Время о сборе урожая на своих полях". И мулла подтвердил, что действительно его мысли были заняты сугубо мирскими заботами… "Теперь, скажи мне, —
Вы вынуждаете себя молиться, вы вынуждаете себя склоняться в поклонах, медитировать, — и все это бессмысленно. Сгибая тело в поклоне, вы не можете вынудить к этому свой ум. Какофония мыслей продолжается. И даже становится громче и сильнее. Когда тело занято какой-либо деятельностью, энергия поделена. Когда же тело находится и абсолютной неподвижности, вся энергия приливает к мозгу — и мысли буквально переполняют вашу голову!
Вот почему у людей, погруженных в медитацию, ум становится необыкновенно активным… Настоящая лавина мыслей, которые нагромождаются одна на другую! Вы сидите на богослужении, но ваши мысли на базарной площади. Вы бьете поклоны к воскуряете благовония, но ваши мысли движутся совсем в другую сторону. Обычно ум не знает отдыха. Когда вы смотрите фильм, ум спокоен. И вы умиротворены. Но как только вы входите в храм, ум становится все более беспокойным. В чем дело? В том, что театр связан с вашими желаниями. В кино все, чем занята была ваша голова, выкидывается вон. Весь вздор, хлам, весь мусор. Кино задевает струны вашей души. В храме же вас ничто не поражает, не удивляет, не отвлекает вас от ваших мыслей. И отсюда конфуз.
Нанак говорит, что, принуждая себя к молчанию, вы не добьетесь ничего Потому что вы не можете достичь такого молчания. Даже если вы постоянно будете пребывать в медитации, ничего не произойдет. Этот голод не может быть утолен даже горой хлеба. Это голод, который вообще нельзя насытить пищей. Ничто в мире не способно утолить его. Нет в мире ничего подробного ему. И он может быть утолен только тогда, когда Сам Бог снизойдет к взыскующему, к тому, кто ищет Его.
Как нам обрести правду в самих себе? Как уничтожить завесу лжи? Нанак говорит: только следуя заветам Бога, руководствуясь единственно Его волей. Все должно быть подчинено Его промыслу; все должно быть отдано в Его волю. И это единственное, что поможет вам.
Как правды нам достичь и сдернуть лжи завесу?
И Нанак говорит: лишь подчинив себя божественному строю.
Ничто не случается, как бы вы ни старались, что бы вы ни делали. Даже когда вы говорите правду, она становится ложью, потому что исходит из вашей лживой сущности. Откуда вы можете взять правду, если вы сами абсолютно лживы?
Нанак гостил у Лалу, бедного плотника. Деревня, в которой он жил, принадлежала богатому помещику. И этот помещик устроил обряд жертвоприношения, созвав на него всю деревню. Нанаку он послал специальное приглашение. Когда же Нанак не появился, помещик сам пошел за ним.
И сказал: "Как ты мог отказаться? как ты мог не прийти на празднество в моей усадьбе? Ведь все яства здесь приготовлены из самых лучших продуктов, какие только есть. А брамины сперва совершили омовения и исполнили все обряды. Можешь ли ты отказаться от пищи, приготовленной на священных водах Ганга и предпочесть скудную пищу этого бедного плотника, который даже не брамин?"
Нанак сказал: "Если ты настаиваешь, я пойду с тобой". Но он попросил Лапу следовать за ним и нести свою еду.
Рассказывают, что Нанак взял у Лалу сухой хлеб и сжал его. И хлынул поток молока. Другой рукой он сжал хлеб помещика — и пошел оттуда поток крови.