Настоящее новогоднее чудо, или В 75 баба Катя девочка опять!
Шрифт:
– Один златник – 25 сребников! Один сребник – 100 медников, – с одолжением возвестила наплечная информационная справка, прежде чем с запозданием сообразила, что для праздного вопроса, этот был слишком уж конкретным. – А зачем тебе?
– Десять секунд терпения и ты всё узнаешь, – загадочно усмехнулась беглянка. Вслед за чем, тютелька в тютельку вложившись в заявленные ею десять секунд, преодолела последние несколько метров, отделявшие её от продавца газет. – И почём нынче сенсации? – обратилась она к парнишке.
– Два медника! – звонко отрапортовал
– Что ж два медника, так два медника, – со вздохом проговорила Екатерина Алексеевна и протянула мальцу сребник.
– Ого! – воскликнул парнишка, шмыгнув носом. – А помельче не будет?! Утро ж! – последнюю фразу он добавил таким тоном, словно она всё и всем моментально и исчерпывающе объясняла.
– К сожалению, помельче нет, – виновато улыбнулась покупательница. – И пятьдесят газет, как ты сам понимаешь, мне тоже не нужны…
– Понимаю, – грустно вздохнул мальчишка, пряча озябшие руки в рукава.
– Что торговля не очень? – с искренним сочувствием поинтересовалась Екатерина Алексеевна.
– Не очень, – пожаловался мальчонка, в очередной раз шмыгнув покрасневшим носом.
– Замёрз?
Сердце доброй женщины, которая изначально лишь планировала изобразить сочувствие, обливалось кровью, настолько жалко ей было похожего на сосульку десятилетнего, максимум двенадцатилетнего, пацаненка. На ней-то тулупчик хоть и грубый, но добротный, да и воротник… Хоть и сварливый и цены себе не сложит, но греет очень неплохо! Тулупчик же, который был на мальчонке, лишь издали казался толстым. А вблизи выяснилось, что эта довольно-таки тонкая для зимней одежонка просто на пять или шесть размеров больше нужного.
– Ага, – посетовал паренёк.
– А я, представляешь, заблудилась… – поделилась своим «горем» покупательница.
– Неместная?.. – одновременно и уточнил и констатировал продавец сенсаций.
– Ага, – кивнула неместная. – Решила сэкономить, добиралась на попутках… – вдохновенно сочиняла дитя двадцать первого века, очень стараясь выражаться как можно нейтральнее.
– И так сэкономила, что еле ноги живой унесла? – «догадался» мальчонка, явно хорошо знакомый с жестокими реалиями «экономной» жизни.
– Ага, – грустно вздохнув, закивала Екатерина Алексеевна. – Мне вообще-то в Нибелунгидскую Академию Магии надо. Не знаешь, это очень далеко отсюда?
– Пешком, пожалуй, далековато будет, а если на извозчике, то пару часов езды, не больше! – в очередной раз шмыгнув носом, ответил паренек.
Кивнув на монету, которую она всё ещё продолжала держать в руках, начинающая вербовщица информаторов решилась наконец перейти к заключительной стадии переговоров.
– Слушай, а ты не хочешь сегодня поработать моим охранником и провожатым? – предложила она. – Плачу сребник! Вот этот сребник! – ещё раз кивнув на монету, многозначительно подчеркнула искусительница.
– Хочу! Ещё как хочу! – загорелись у мальчонки глаза. – Но пока не распродам все сенсации, не могу… – грустно объяснил он. – Да и не нужен тебе охранник, тебе всего лишь изво…
– И сколько их у тебя? – не дав
Ею руководило не столько желание поскорее двинуться в путь, сколько сострадание к уже замерзшему мальцу, рабочие часы которого только начались.
– Пятьдесят, – с тяжелым вздохом кивнул он на кипу газет.
– Держи, – протянула она сребник. – И ещё один такой же получишь, когда мы расстанемся с тобой у ворот академии. – Идёт?
– А то! – счастливо ухмыльнулся малец, однако сребник брать не спешил. – Надо же, как тебе досталось барышня, что ты аж настолько больше не решаешься экономить… Сочувствую! Но я тебя не подведу!
– Верю, – улыбнулась женщина и, дабы это доказать, практически насильно вложила пареньку в ладошку сребник.
И она действительно верила. Тот, кто в столь раннем возрасте за пяток медников, а она была уверена, что больше мальчонке за распространение газет не платят, стоит на таком морозе – не может быть вором или мошенником. Будь он тем или другим – и одет бы был получше и свой рабочий день начинал бы попозже, когда улицы заполнятся.
– Меня Кейт зовут, – улыбнулась «заблудившаяся неместная», прислушиваясь к ощущениям, которые вызвало в ней её «новое» имя.
– А меня Марик, – сообщил паренек, перекидывая через плечо сумку с газетами. – Пойдёмте кольцевая площадь, на которой обычно тусуются извозчики тут совсем недалеко.
Проследовав за своим новоприобретенным проводником буквально пару минут, Екатерина Алексеевна удивленно приподняла брови.
– Хммм, странно… – пробормотала она себе под нос. И остановилась, оглядываясь по сторонам.
– Ты чего? – удивился Марик.
– Мне просто кажется, что я здесь уже была…
– А-ааа, это! – махнул рукой паренек и усмехнулся. – Если ты всё время шла по самой широкой улице, никуда не сворачивая, то не переживай, ничего тебе не кажется! Ты просто, как и все неместные, навернула круг вокруг площади! – торжественно объявил он.
– Прям таки и все? – поддела своего гида незадачливая туристка.
– Угу, – кивнул мальчонка. Вслед за чем с важным видом и наставническим тоном объяснил. – Потому что такая идеально круговая торговая улица есть только у нас в Лунгдии! И больше нигде! Вообще, вообще нигде! – гордо объявил он.
– Ого, надо же! – дабы польстить своему гиду преувеличенно восторженно воскликнула туристка, отметив про себя знакомый поворот, с которого началось её путешествие по городу.
Взгляд обзорно скользнул по дороге, ведущей в лес, и завис… Ибо по заснеженной проселочной дороге из лесу несся… табун запряженных в карету скакунов. Сколько именно было скакунов, пока не позволяло определить расстояние. Однако Екатерина Алексеевна была уверена, что снова никак не меньше шести.
«А вот, вероятней всего, и разгадка того, что делала «моя» карета в лесу в такую рань», – предположила Екатерина Алексеевна, останавливаясь и дожидаясь, пока карета приблизится к ней достаточно, чтобы рассмотреть герб на её двери.