Настоящее сокровище
Шрифт:
Кожа цвета слоновой кости, зеленовато-голубые глаза; женщина производила впечатление хорошенькой, но не красавицы в полном понимании этого слова, хотя, возможно, в том была вина художника, которому не хватило мастерства, чтобы передать живую прелесть лица незнакомки.
Тори не знала ни имени, ни возраста женщины. Волосы ее были заплетены в косы и закрывали уши. Ее прическа, а также манера письма художника говорили о том, что портрет был написан очень давно.
Тори нашла медальон в одной из комнат
В шесть лет девочка чувствовала себя немного одинокой, и женщина, изображенная на портрете, стала ее подругой. В жизни Тори было несколько случаев, когда грозившая ей опасность в последний момент отступала от нее, и с годами Тори начала думать, что молодая женщина с портрета — ее ангел-хранитель.
Девочка справедливо считала медальон своей собственностью и постоянно носила его на золотой цепочке рядом с сердцем.
— Ах, дерево, — с тяжелым долгим вздохом произнесла Тори и погладила его шершавые ветви, — я буду скучать по тебе. Надеюсь, и тебе будет меня недоставать.
Она подняла голову и посмотрела в просвет между листьями.
Он пришел раньше назначенного времени.
Ей было видно, как он шагает по росистому лугу, за которым начиналась ее «чаща». Он шел так, словно знал дорогу, хотя Тори была уверена, что Митчеллу Сторму не приходилось здесь бывать раньше.
Ветер трепал его волосы, и время от времени Митчелл, не замедляя быстрого шага, резко встряхивал головой, отбрасывая их со лба.
Он приближался.
Сердце девушки гулко забилось, но оно уже знало ответ. Как знали его дерево и женщина на портрете.
Вот он уже совсем близко.
И тихий шепот слетел с губ Тори. Это были строчки Роберта Бернса, но Тори надеялась, что великий поэт и романтик простит ей этот невинный плагиат.
Тори произносила слова так тихо, что слышали их только дерево и ее тайная подруга:
Кто видал тебя, тот любит, Кто полюбит, не разлюбит.
— Ну как? — спросил Маккламфа у Митчелла в тот же день, как только его друг вошел в отведенные им в Сторм-Пойнте комнаты.
— Что как?
— Не играй со мной в прятки, приятель. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Митчелл сделал глубокий выдох и спокойно проговорил:
— Я не играю с тобой в прятки, Йен. Я просто устал. Маккламфа бросил на него сердитый взгляд:
— Я думаю, не стоит спрашивать, почему молодой цветущий мужчина чувствует себя усталым в пять часов вечера.
— Хорошо, я скажу тебе, — обернулся Митчелл. — Я устал, потому что совершенно не высыпаюсь.
— Тоскуешь по родине.
Митчелл покачал головой и сухо ответил:
— Не думаю, что причина в этом.
— Значит, все дело в этой девушке?
На этот
— Так, значит, дело в ней.
— Возможно. — Митчелл достал чемодан и начал бросать туда вещи.
— Что сказала тебе эта девушка? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Ведь не могла же она ответить тебе «нет».
— В некотором роде она ответила «да». Йен просиял.
— Тогда почему у тебя такое вытянутое лицо? Надеюсь, чтобы добиться положительного ответа, тебе не пришлось применить свои чары?
— Нет, не пришлось. — Митчелл швырнул в чемодан джинсы. — Тем более что это вообще тебя не касается, черт побери!
— Нравится тебе это или нет, но меня касается все, что так или иначе касается тебя.
Маккламфа достал из шкафа килты и аккуратно развесил их на стульях. Они собирались надеть их завтра, отправляясь в дорогу, чтобы вернуться на родину в национальных костюмах. Только в них должны были сойти на родной берег Маккламфа и, конечно же, Сторм.
Прошло некоторое время, прежде чем Маккламфа снова заговорил.
— Тебе пришлось ей что-нибудь пообещать, чтобы она согласилась поехать?
— Она поехала бы в любом случае.
— Значит, что-то пообещал.
— Да, я дал ей два обещания, — признался Митчелл.
— Намерен ли ты сообщить Маккламфе, какие именно? Разумеется. Почему бы и нет. Не было никакого смысла
скрывать это от Маккламфы.
— Выполнить первое довольно легко. — Митчелл упал в кресло и поставил ноги на специальную скамеечку. — Кстати, я думаю, ты даже будешь рад.
— Не заставляй меня теряться в догадках. Что это?
— Я разрешил ей взять с собой мисс Фрэйзер… Элис. Йен отвернулся и начал тщательно укладывать свои вещи, однако Митчелл успел заметить, что щеки его залил густой румянец и в глазах вспыхнул затаенный интерес.
— Что ж, это хорошая мысль, — слегка охрипшим голосом сказал Йен. — Ведь она, кажется, всегда путешествует вместе с ней.
— Да, верно.
— А второе обещание? Она потребовала чего-то ужасного?
Митчелл опустил подбородок на сплетенные пальцы. Маккламфа никак не мог понять, что выражает его лицо.
— Нет.
— Это дорого стоит?
— Ни пенса.
— Тогда что тебя так тревожит?
— Я пообещал ей взять дерево. Маккламфа остолбенел.
— Дерево?
— Дерево, — кивнул Митчелл.
— Что, какое-нибудь особенное дерево? Дуб? Вяз? Ольха? — Йен задумался и выдвинул еще несколько предположений: — Может быть, ливанский кедр или ей понадобилась целая липовая аллея?
Митчелл отрицательно покачал головой:
— Нет, только одно дерево.
— Надо было сказать ей, что на острове Сторм тоже растут деревья, — сердито проговорил Йен.