Настоящее свойство
Шрифт:
– - Покажешь?..
– - осторожно спросил Химик-Физик. Гуру промолчал.
– - Принес -- и правильно сделал!
– - воскликнула баба Зина.
– - В этом и есть твоё настоящее свойство!
– - Мы тебя любим!
– - восторженно пискнула Анжела. "И съедим", услышал я негромкую реплику мадам Зарудяной. Она стояла рядом, но обращалась не ко мне: её пронзительный взгляд сверлил Гуру, как дрель бетон.
Киляев кивнул; я не знаю, с чьим мнением он соглашался.
Странно вёл себя пасечник, странные речи говорил. Был он задумчив, печален и очень-очень
– - Спасибо. Я ждал этих слов. Что ж, с пути не свернуть… Завтра утром, с восходом солнца, я выйду к вам. Приходите на то же самое место. К озеру, к Стасе. Приходите, и ваши желания сбудутся.
– - Где же твоя звезда? В кармане лежит?
– - Химик-Физик, грамотей и скептик, снова попытался втянуть народ в диспут. Но Гуру вновь ничего не ответил, лишь поманил пальцем Анжелу, которая вдруг притихла, как пай-девочка. Они пошептались, вышли из пивнушки -- и затерялись в звонкой серебряной ночи.
– - Вот трепло!
– - заявил Пижамов.
– - Врёт же, чудик, а я почему-то верю ему, -- пояснил он мысль.
– - Хоч верь, хоч не верь, а щука тоже зверь, -- зевнула бабуля Зина.
– - Выметайтесь, ребятки. Заведение закрыто. Что-то в сон меня клонит.
Я пришел туда затемно. Вздрогнул, увидев -- или угадав -- у самой воды, там, где в озеро сбегает ручеёк, девичью фигуру, прикрытую ветвями плакучей ивы.
– - Не спится, Павлуша?
– - нежно и насмешливо спросила Анжела.
– - Всё бобылём ходишь-бродишь, все девок сторонишься?
– - Не спится… боязно… -- признался, сам того не ожидая.
– - Ты ему веришь?
– - Мне уже поздно верить или не верить. Я -- знаю… А помнишь, как ты на меня заглядывался?
– - Ты совсем не изменилась. Тебе больше двадцати пяти не дашь.
– - Брехун! Знаешь, как щемит, когда такое слышишь? Откуда тебе знать, ты ж не баба. Ещё вчера я бы с тобой согласилась, Павлик. Еще до полуночи могла я согласиться с тобой. Ты никогда не звал меня, правда?
– - Не знаю. Звал, не звал… Что толку в этом? Я уже не я, и ты уже не ты.
– - Видишь, как… и нет больше Охотника, нет Русалки, а всё бежит куда-то ручей, всё надеется; не убежишь, водица, от себя самой!
– - Не убежишь… зря мы так -- навсегда… -- я говорил лишнее, словно кто-то за язык тянул. Тиски разжимались, боль уходила. Время -- вода, люди -- плотины…
– - Ты не забыл? Сегодня снова Ивана Купала, -- шепнула Анжела.
– - От одной полуночи до другой… Сегодня наша ночь, мой Охотник, сегодня -- колдовство…
Она приблизила ко мне губы, пахнущие этим словом: "колдовство". Я целовался с распутной девкой Анжелой, в которой раз в год воскресает Русалка. Я так хорошо её помнил! Стал совсем другим человеком, ничуть не похожим на бесшабашного Охотника, -- но, оказалось, он по-прежнему жив, и он ничего не забывает.
Если бы повернуть время вспять… Если б да кабы…
Я вытащил из пачки сигарету, достал спички.
– - Подожди!
– - взмолилась Анжела, -- я скажу что-то… Ты помнишь, правда? Ты у меня
– - Но не последний?
– - не без ехидцы спросил я.
– - А вот это совсем неинтересно. Ты мог меня приручить… Побрезговал, а?
– - Ну что ты, при чём тут это. Я любил свою Русалку, но я еще не знал, что люблю. Узнал, но было поздно. Мы оба виноваты. Я ждал чего-то, ты спешила куда-то, -- разминулись мы. Целуйся, не целуйся… время не ждет отставших.
– - Послушай, может быть…
– - Не может!
– - отрезал я. Вот они, лишние слова, куда заводят.
– - Ты сама всё понимаешь, правда? Кончится ночь, мы снова увидим друг друга такими как есть и снова отшатнемся. Русалка, я на самом деле не умею забывать. Так, придуриваюсь, чтобы в душу не лезли.
– - Тогда прощай, -- сказала она после долгого молчания.
– - Передай Егору: вышло так, как он и говорил. Передай, что я отказываюсь от своей доли… Передашь?
– - Как хочешь. А ты что, в монастырь собралась?
Она рассмеялась.
– - Не дождешься, Павлинчик! Я теперь каждую ночь мужикам интересные места щекотать буду!
– - и она сладко-сладко потянулась. Вот стерва!
Я, наконец, прикурил. Оторвал взгляд от сигареты -- и в свете гаснущей спички успел заметить, как взметнулось, распласталось над омутом гибкое тело, и -- померещилось или нет?
– - как, отставая, тянется за ним тяжелое золото анжелиных волос, обвивает бедра и ноги, превращаясь в чешуйчатый рыбий хвост. Русалка вошла в воду почти без всплеска, -- у меня так не получилось. К тому же я потерял несколько секунд, раздеваясь: с омутом шутки плохи.
Рассвело, и я сказал им:
– - Померещилось. Показалось -- кто-то в озере… Но нет в нём никого. Никого там нет! Чуть сам на дне не остался… Привиделось мне!
– - Да не бухти, что орешь? Нет так нет. А где чудотворец? Пора бы ему. Сейчас солнце встанет.
– - Я здесь!
Киляев объявился вдруг за моей спиной. Вышел из ветвей ивы. У него был изможденный вид. Он спросил одними губами:
– - Анжела?
– - я кивнул.
– - Подходите, -- буднично и устало сказал Киляев.
– - Не толкайтесь и не торопитесь. На всех хватит. Желание должно быть осознано вами, оно должно быть настоящим. Понятно?
– - Ты звезду покажи! Дураков из нас делаешь? Где звезда?
– - кипятился Химик-Физик.
– - Где надо. Достал ты меня! Не хочешь -- не верь. В сторонке постой.
Упирающегося учителя радостно выкинули из очереди.
Многие в тот день получили желаемое. Кто-то излечился от болезней, кто-то явно и неожиданно поумнел. Были, конечно, всякие странности и неувязки, вроде той, что стряслась с нашим шерифом. Он однажды признался мне… Господин Пижамов нынче крутой бизнесмен, единственный в Затрещинах, не считая, конечно, бабули Зины, потомственной разливальщицы. Оказывается, сокровенным желанием Пижамова было -- чтобы люди уважали… Теперь он крутится как белка в колесе и вовсю честит бывших коллег.