Настоящие мужики детей не бросают
Шрифт:
— Я вас не шокирую своим поведением? — спросила у Смирнова Жуковская.
— А вы всегда так себя ведете?
— Как? — удивилась она.
— По-наполеоновски.
— Да, всегда, — радостно ответила Татьяна. — И страшно не люблю проигрывать!
— Но вас, кажется, уже завоевал один полководец, — Сан Саныч бросил взгляд на Юру, который продолжал весело болтать с кем-то по-английски.
— У нас с ним деловые отношения, — отмахнулась она.
— Разве вы тоже бизнесом занимаетесь?
— А как же! Я — чиновница и вынуждена доставать деньги для сиротских приютов,
— Но вы ему тоже помогаете?
— А как же! Мы власть, у нас лицензии, разрешения, квоты, а без них деловым людям и шагу ступить не дадут!
Сан Саныча так и подмывало добавить: «Особенно когда продаешь детей за границу», но он воздержался. Наверняка и Жуковская не хотела афишировать такие свои услуги, а потому эта реплика могла их обоих вспугнуть. Возможно сознавая всю гнусность своего участия в столь подлых делишках, Татьяна и накачивалась спиртным, чтобы побыстрее все забыть. Она выпила больше половины литровой бутылки виски, но все ее суждения, как ни странно, отличались необыкновенной трезвостью, что удивило фотографа. Что это? Опыт в таких делах или специальные таблетки, которые иногда принимают до застолья и они нейтрализуют алкоголь?
Они вернулись к столу, Смирнов бросил взгляд на Нину, но она ему улыбнулась, как бы давая понять, что с ней все в порядке.
Принесли копченого угря, все набросились на него, и праздничный обед плавно потек дальше.
— Хочу мороженого и шампанского, не хочу больше виски! — отодвигая от себя тарелку с угрем, произнесла Жуковская. — Но бутылочку возьму с собой!
Сан Саныч с трудом сдержал вспышку гнева. Эта чиновница вела себя, как капризная принцесса, словно ради нее все и собрались здесь. Он посмотрел на Нину, и та опустила веки, что означало: деньги она с собой взяла. Он заказал бутылку шампанского и мороженое, намеренно не упомянув про кофе. Еще через полчаса им принесли счет: ровно пятьсот восемьдесят девять долларов в пересчете на рубли. И одиннадцать баксов на чай. Рублей у Сан Саныча с собой не было, и он обратился с деликатной просьбой к Юре: нельзя сделать так, чтобы официант взял доллары?
— Вообще-то все расчеты на территории России осуществляются только в рублях, — нахмурившись, заметил бизнесмен.
— Да, я знаю, но не успел сбегать поменять, половина обменных не работает, а сейчас неудобно заставлять наших дам ждать! Может, как-то по знакомству?
— Ну хорошо, давайте, я зайду к директору, попробую его уговорить!
Он отсутствовал минуты две, потом вышел, подмигнул.
— Я так вам благодарен!
— Ерунда, но впредь советую вести себя осмотрительнее!
Они вышли на мороз, остановились рядом с подъехавшей к Юре «вольво», не зная, что дальше делать.
— Кофе бы попить, — как бы невзначай вырвалось у Нины.
— Да, мы же кофе не пили! — вспомнила Жуковская. — Нет, так не пойдет, ребята! — тут же возмутилась она. — Взбаламутили двух приличных женщин, выманили их на обед, накормили какими-то моллюсками, червями, это вам еще зачтется, но то, что оставили без кофе, это безобразие!
— Но
— Назад и не пойдем, я не хочу туда! — объявила Татьяна.
— Можно зайти ко мне, тут рядом… — без всякого энтузиазма предложил Юра.
— Ой, давайте зайдем, а то я уже замерзла! — тотчас заныла Нина, да так активно, что Татьяна сдалась.
— Все, принимается, пошли!
— Только сразу предупреждаю: у меня не убрано, гостей я не ждал, не обессудьте!
— Убирать у тебя не будем! — отрезала Жуковская, залезая в машину.
«Скорее всего, Сашки там нет! — У Сан Саныча тревожно заныло сердце. — Но где тогда он? На даче? В каком-то госотстойнике? Или его уже продали, вывезли и этот работорговец прогуливает полученные им шальные деньги?»
Они подъехали к Первому Балтийскому переулку, и Сан Саныч запомнил не только номер дома, но и код подъезда. Они поднялись на третий этаж, хозяин своим ключом открыл дверь, впустил гостей в трехкомнатную квартиру, довольно чистую и ухоженную, бегло показал все три комнаты, попросив располагаться в гостиной. Тотчас вытащил из серванта хрустальную чашу с орехами, открыл коробку конфет, выставил початую бутылку «Метаксы», и у Смирнова волнительно забилось сердце. Ему даже стало нехорошо, в глазах все поплыло, он захватал ртом воздух. Юра первым это заметил, поддержал фотографа, усадил на стул.
— Нитроглицеринчику или коньяку? — деловито поинтересовался бизнесмен.
— Лучше коньяку…
Хозяин налил полстакана.
— Что с тобой? — забеспокоилась Нина.
— Ничего, — Сан Саныч помедлил и махнул «Метаксы», чей сладковатый и душистый аромат быстро привел его в чувство. — Либо устрицы не пошли, либо выпил мало, сам не пойму, — попробовал отшутиться он.
Юра успел уже вскипятить воды, принести кофе, икры, нарезать сыру, сырокопченой колбасы, вытащить оливки, достать откуда-то бутылку джина, тоник, то есть организовать небольшой стол, от которого у Татьяны радостно загорелись глаза.
— Праздник продолжается! — выкрикнула она.
— Кто коньяк, кто джинчик? — спросил Юра.
— Мы с Ниной джин, это наш старый студенческий напиток! — объявила Жуковская.
— А я уж не буду мешать, — заметил Смирнов.
Хозяин стал разливать.
— А вы сами такой идеальный порядок поддерживаете? — не удержавшись, улыбнулась Нина.
— Ну что вы, мне такое не под силу! — отмахнулся хозяин. — У меня тут нашлась одна милая женщина, которая убирается и создает всю эту икебану. Нечто вроде экономки.
«Тогда Сашку, скорее всего, он прячет у нее», — пронеслось у Сан Саныча.
— Она в этом же доме живет? — вырвалось у него, и фотограф даже сделал шаг к прихожей, точно хотел пробежаться по всем этажам и найти экономку.
— Нет, по соседству. Мы созваниваемся, и, когда меня нет, она приходит, убирается.
«Идеальный вариант, — усмехнулся про себя Смирнов, — тонко все продумано!»
Его так и тянуло тут же спросить телефон экономки, побежать к ней, схватить Сашку и не выпускать больше никогда из своих объятий. Но он справился с этим искушением.