Настоящие сказки
Шрифт:
Кроме этого, за событиями наблюдали домохозяйки из окошек, привязанные к своим кастрюлям и бакам.
Вороны, поднявшись с гнезд, носились над двором с криками «грабят» и «это наши яйца, это не вами положено, не вами и будет взято».
Сконфуженный дед Иван тоже стал кричать Игорьку, чтобы он не брал вороньих яиц.
Мальчики тут же кинулись тоже на дерево.
Однако недаром Чума — Игорек Шашкин славился во всем поселке Восточный своими талантами.
Мальчики не смогли подняться туда, где ходил свободно,
В гнездах не было ничего интересного — вороны, видимо, в этот период интересовались только старой ватой, шерстью и поролоном, и их жилища напоминали распоротые матрацы.
Куклы Барби не было нигде.
Единственное, что нашел Чума, кроме яиц, был парик золотистого оттенка, загаженный и утоптанный (в нем как раз, среди локонов, и лежало будущее потомство ворон).
Чума вытряс из него яйца обратно в гнездо и положил себе в карман, подумав, что парик можно выстирать и отдать матери, она давно мечтала о чем-нибудь таком.
Со своей добычей Шашкин ловко спустился, попрощался с расстроенным дедом и побежал на автобус, а парик еще появится в нашем рассказе, ибо это был тот самый волшебный парик неряхи Валькирии, надев который человек сразу становился похожим на Вальку, как две капли воды.
Валькирия хранила этот парик в одном из своих вороньих гнезд, и ее родственницы, натуральные вороны, начали использовать парик с его обратной стороны как натуральную подстилку — очень удобно, ведь парик и есть гнездо, в которое некоторые кладут свою лысую голову, как яйцо.
Так что Валькирия, когда увидела, во что обратился ее парик, плюнула и забыла его в гнезде навеки (не стирать же).
Этот-то парик Игорек и припас для мамочки.
А дед ни с чем вернулся к себе домой и, пребывая в плохом настроении, пообедал теплыми макаронами и сел заканчивать скамеечку для Барби.
Что касается волшебницы Валентины Ивановны, то она уже ждала Эдика у лифта на телевидении.
Кстати сказать, Валентина Ивановна не могла бы точно сказать, зачем вообще ей нужен был Эдик.
Сильно пьющий, ленивый и злобный, вдобавок ко всему думает только о себе («А не обо мне», говорила себе Валькирия), хотя все это ладно.
Ну моется только по субботам, размышляла Валькирия, почесываясь под париком, ну и я так моюсь, какая разница.
Далее Валькирия трезво рассуждала: ведь и я такая же, то есть много курю, пью и никогда не мою посуду, просто выкидаю! (Выкидываю, поправила она себя тут же, вспомнив уроки грамоты в Гималаях.)
А не мыла Валька посуду (а на фиг), потому что ела с газеты, будучи в душе вороной, иногда даже сидела на пустыре и рылась насчет червяков, которыми тут же и закусывала, и даже видавшие виды алкоголики из кустов наблюдали за этой картиной немного смущенно: сидит тетка на земле, выкапывает что-то из лужи и
Но Валька ведь не видела себя со стороны в такие минуты.
Мало ли кто как ест. У человека часто нет времени и возможности контролировать свой аппетит.
Ну захотелось червячка заморить, ну и ладно.
А вот Эдика было как-то все время жалко.
Хотелось его кормить, баловать, покупать ему мороженое и цветные шарики, новые штаны и рубашечки, хотелось приобрести ему деревянную кроватку и трехколесный велосипед, ведро и совок для песка, игрушечные машинки, сачок для бабочек...
Но Эдику явно нужно было другое — власть над миром.
«Зачем?» — спрашивала себя Валькирия.
И так проживем.
«Мне не нужно ничего, — думала Валька, — его я как-никак прокормлю, будем ходить в парк, я его покатаю на качелях...»
(«Хочешь, сынок?» — мысленно говорила Валентина Ивановна.)
Наконец-то Эдик подбежал разболтанной походкой, как будто у него развинтились гайки, и волшебница Валентина с удовольствием на него посмотрела, сказала: «Успел, недовесок». И они оба вошли в лифт ехать на совещание, на так называемую «летучку».
На летучке В. И. встала во главе длинного стола заседаний, подумала, поковыряла в носу, вытерла палец о стену и быстро перечислила главные вечерние программы и как с ними бороться.
Первое: все фильмы, игры и новости снимаются с эфира долой.
Второе: вместо всего этого по все программам пускаются две передачи — «Сам лечу свою куклу» и «Сам варю себе суп».
Третье: готовы ли кастрюли, вода, плиты, картошка-моркошка и все остальное?
Четвертое: готов ли оркестр духовых инструментов с маршем Шопена (так называемый «Марш Фюнебр», похоронный)?
Далее: готовы ли клюквенный сок, острый нож, штопор для выковыривания глаз, шило для ушей?
Есть ли спички и свечка для раскаливания клещей и наготове ли сами клещи?
Построена ли маленькая виселица, и куплен ли шнурок к ней?
Докладывали помощники, водители, грузчики, ассистенты, операторы и звуковики.
Все уже было закуплено, в случае нехватки средств Валентина Ивановна ловко доставала откуда-то из-под стола (на самом деле из воздуха) толстые пачки валюты.
Люди просто горели на работе.
У всех были красные уши и чуткие руки, которые сами собой шевелились при виде денег.
— А кто сидит на телефонной связи с Гималаями? — орала В. И. — Нам нужно будет соединиться с домом Амати в момент казни!
Дело двигалось.
Сила Грязнов сидел в кресле, выпрямившись, как струнка, и маленькие глаза его сверкали неподдельной злобой.
Валентина Ивановна несколько раз говорила, что именно Грязнову должны подчиняться все, кто сидит за главным пультом. Именно он должен будет переключить действие в нужный момент на кастрюлю с кипящим супом.