Настоящий полковник

Ильин Андрей

Вот чего ты можешь добиться предложенным тобой официальным расследованием.

— Хорошо. Что предлагаете вы?

— Дело предлагаю. Которое в отличие от уголовного расследования приведет к желаемому результату. К быстрому результату.

Я предлагаю работать с ними их методами. Которые на сегодняшний день единственно действенные.

— Силой силу ломать?

— Верно. Силой — силу! Используя тактику боя стрелковым подразделением. Которую любой курсант знает.

— Выбивать

командиров?

— Опять верно. Брать на мушку командиров, чтобы деморализовать личный состав атакующего подразделения.

— По-настоящему брать на мушку? Или…

— По-настоящему.

— Но это преступление.

— Ты же на боевые ходил. И тоже не в белых перчатках.

— То боевые. Там свои законы. Здесь — свои. Уголовные.

— Боишься?

— Испытываю вполне понятные опасения. Ведь, как я понимаю, дело идет не об оказывающем сопротивление противнике? Идет о высокопоставленных гражданских чиновниках и бизнесменах. Ликвидация которых чревата серьезным уголовным расследованием…

— Я не предлагаю тебе заниматься уголовщиной. Я предлагаю тебе спланировать операцию, найти исполнителей и координировать их работу.

— Можно вопрос?

— Задавай.

— Почему этим делом должен заниматься я? Именно я?

— Хотя бы потому, что ты это дело начал. По своей личной инициативе. Раз ты его начал, значит, тебе его и завершать. Ты дольше других сидишь в теме. Лучше других в ней ориентируешься. Зачем допускать к известной тебе информации кого-то еще? Это неразумно. Опасно. И противоречит нашим принципам. И есть еще одна причина. Касающаяся тебя лично.

— Меня?

— Тебя! С недавних пор у тебя появились враги. В городе, куда ты ездил в командировку. И что-то там с ними не поделил.

— Откуда известно?

— Из источников, близких к МВД. В министерство пришел запрос об уточнении полномочий группы откомандированных в горотдел милиции работников Военной прокуратуры. Под тебя копают. Активно копают. И докопают. Если их не остановить.

— Что мне надлежит делать?

— Готовить сценарии акций. Искать не имеющих отношения к военной разведке исполнителей. Мне кажется, одного я вам могу подсказать.

— Кто он?

— Полковник. Полковник в отставке Зубанов.

— Зубанов?

— Да. Он спец. Знает местные условия. Знает назначенные к ликвидации объекты. Имеет с ними личные счеты, что облегчает вербовку. И, что немаловажно, обязан тебе. Жизнью обязан. Потому что ты вытащил его у черта из пасти. Он идеальный кандидат.

— Он может не согласиться.

— Согласится. Ему деваться некуда. От нас деваться некуда. И вообще некуда. Он один. Ему к какой-нибудь силе прибиваться надо, чтобы выжить.

— Может не подействовать.

— Не

подействует — припугни. Например, следствием по делу об убийстве двух заключенных. И возможностью выдачи его МВД. Объясни, что между тюрьмой и нами ему лучше выбрать нас. Хотя бы потому, что за тех, кого он убил, меньше вышки в зоне не дают. Даже если суд проявил снисходительность. Еще вопросы есть?

— Нет.

— Тогда иди. Подготовь свои соображения по предложенной операции. И доложи мне… Завтра доложи. До девятнадцати вечера…

* * *

Пациент лежал на казенной, с инвентарным номером, металлической кровати. На слежавшемся, в бурых пятнах матрасе. Застеленном серым постельным бельем, проштампованным синими квадратами печатей ХОЗУ.

Пациент лежал, растянутый гирями, и смотрел сквозь металлическую решетку спинки на противоположную, совершенно пустую стену.

Интересно, зачем он здесь?

А не там? Где был. И, по идее, должен был остаться. Навсегда.

Почему он лежит здесь, на простынях ХОЗУ в/ч 21175?

Что это за в/ч 21175?

Госпиталь? Судя по всему, госпиталь. Судя по казенной обстановке и штампам на простыне. Но не госпиталь, если вспомнить питание и обхождение обслуживающего персонала. Если вспомнить о еде и обхождении, это дом отдыха высшего класса. В который он не покупал путевку.

А раз не покупал путевку и не попадал сюда добровольно, то, вполне возможно, это не госпиталь и не дом отдыха, а…

Пациент нажал кнопку вызова медсестры.

— Вам что-то требуется? — через минуту спросила она.

— Позвонить. Домой.

— Это невозможно.

— Почему?

— У нас телефоны не работают.

— А вы протяните провод с нижнего этажа.

— Там тоже не работают. Все не работают. Говорят, какая-то авария.

— Странно. А я слышал звонок.

— Вам показалось.

— Может быть. Тогда я попрошу у вас ручку, бумагу и конверт.

— Зачем?

— Письмо написать.

— Вы не можете. У вас рука сломана.

— Зато у вас не сломана. Я вам продиктую.

— Хорошо. Я разнесу лекарства и приду. Через полчаса.

Через полчаса сестра не пришла.

Пациент снова нажал кнопку вызова. Через мгновенье пришла медсестра. Не та медсестра. Другая.

— Что вы хотите?

— Написать письмо. Так как знаю, что у вас телефоны сломаны.

— У нас?.. Ах, ну да. Сломаны.

— Ну вот. Остается писать письма.

— Но…

— Я знаю, что не могу, потому что у меня сломана рука, но я буду вам диктовать, а вы — писать. Согласны?

— Ну да Конечно! — согласилась медсестра. — Только через час. Когда я освобожусь.