Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР
Шрифт:
Вся эта информация так здорово плотно засели в голове, что даже потом, спустя месяцы, я абсолютно не напрягаясь все вспоминал.
Так как я шел отдельным списком, мой перевод затянулся. Почти весь мой мой призыв уже убыл в части к месту постоянного прохождения службы, в том числе и Серега Шевченко.
Мы пообещали друг другу не теряться и обязательно встретиться на гражданке после завершения срока службы.
Некоторые остались на учебу в сержантской школе.
Я же стоял, как
В конце концов мне объявили перевод, на меня пришли недостающие документы и резолюции и я готовился к переезду к новому месту службы.
Я все же немного переживал.
Что ждет меня там? Интересная служба? Мытарства? Дедовщина?
* * *
И снова мне пришлось вливаться в новый для себя коллектив. Многие в первых же день мои сослуживцы заметили, что я набрал хорошую форму в учебке.
В первое же утро меня еще не переодетого в новую форму в моей застиранной хэбэшке и сапогах погнали на пробежку.
Я бежал получше остальных, а в конце, когда пришлось максимально ускориться, я рванул так, что за мной стояли тучи пыли.
Понял сразу, что бежится мне намного легче, чем остальным водолазам, я словно перышко порхаю и не чувствую усталости.
Легкие работают, как кузнечные меха? ровно пропускают воздух, ноги настолько привыкли к большим нагрузкам, что утренняя пробежка в пять кэмэ для меня — что разминка.
Спасибо отцам командирам в учебке. Теперь как никогда хорошо понимаешь смысл фразы тяжело в учении — легко в бою.
Те самые пятнадцать-двадцать километров бега в день были вовсе не лишними, и готовили матросов к таким нагрузкам.
Сразу после завтрака наш мичман, новый заместитель командира отправил меня в каптерку получать новую флотскую форму.
Никаких разномеров, все по фигуре, в отличии от учебки. ё
А больше всего мне понравились невесомые короткие хромовые ботинки.
Старую форму разрешили оставить. Она потом отлично пригодилась во время несения нарядов, а мои яловые сапоги не раз спасали мои ноги.
Мне помогли с черной пилоткой, которую нужно было особым способом хорошенько помять, подсказали, как и куда пришивать нашивки.
Теперь я выглядел, как все и это тоже помогало адаптироваться в коллективе.
Я пришел в самую младшую группу позже всех. Все знали, что я пришел по «блату». Но никто не задевает, не подшучивает, не строит козней.
Я привыкаю к ним, они ко мне. Просто присматриваемся друг к другу.
Нас десять человек. Ребята все с одного призыва, практически все прибыли из специализированной учебки.
Больших взводов нет, вместе с
Нас, десять молодых бойцов, называли «карасями». Мы проходили боевое слаживание и программу обучения флотских водолазов-разведчиков.
В подразделении полагалась разбивка по парам и наш командир вечно экспериментировал, то разбивая старые пары и объединяя новые.
И это давало свой результат. Некоторые пары были эффективнее в в ориентировании на местности, но совсем не здорово взаимодействовали на полосе препятствий.
Или отлично перемещались ползком, но на кроссе приходили последними.
Хоть я и надеялся, что меня пронесет, но в один из дней у меня случился конфликт с сослуживцем из группы.
Нас подняли по учебной тревоге, и когда мы с оружием и снаряжением загружались кузов в «Шишиги», я не специально заехал каблуком ботинка в челюсть, идущего следом Михеева.
Вины моей в этом не было совершенно, но сослуживец наехал на меня и незаслуженно обвинил в ротозействе. При том, что все наоборот.
А на самом деле все обстояло так: он заболтался со своим напарником и подошел слишком близко.
Задний борт у шестьдесят шестого ГАЗона довольно высокий и мало вскочить и отжаться на прямых руках, нужно еще и перекинуть через него ногу, замахнувшись с высокой амплитудой.
Обсуждая что-то с напарником, Михеев он даже не смотрел перед собой. Ну, а я, понятное дело, глаз на затылке не имею.
Получив с замаха в лицо каблуком он сразу нашел «виноватого» и начал дерзить и оскорблять:
— Слышь ты, дятел, ты что копытами раскидался? Ты, типа, давно люлей не получал?
Если бы он не стал быковать, я бы вежливо разрулил ситуацию, и, возможно, даже попросил прощения чтобы ему не было неловко, хотя в реальности моей вины не было, чтобы ему не было неловко
Но раз он пошел на обострение, то я не стал ему ничего отвечать.
]По всей видимости мое молчание было воспринято, как слабость.
— Ты оглох? Я с тобой разговариваю…
Он забрался в кузов и схватив меня за плечо, с силой развернул к себе.
— Я тебя слышу, но ты сам виноват, старик, я не могу видеть, что у меня происходит за спиной, пока взбираюсь в кузов.
И одним движением скинул его руку со своего плеча.
— Это мы вечером в кубрике узнаем что ты можешь делать спиной, а что нет, — зло процедил Михеев
— Как скажешь… — я не стал отводить взгляда, даже когда уселся на скамейку в кузове.
Михеев был выше и здоровее меня, но не настолько, чтобы стоило его серьезно опасаться
Ждать вечера не пришлось. Нас вывезли в ближайший лес и выгрузили на поляне.