Настя как ненастье
Шрифт:
— И откуда у тебя взялась вдруг реальная девушка? Была бы у тебя девушка, твоя бы мать все уши Инне прожужжала.
— У меня действительно есть девушка, — он поднял руку и показал дяде пятно. — Мы только что ходили вместе пить кофе.
— Ты даже кофе выпить нормально не можешь! Как давно она у тебя?
— Какая разница? — вдруг замялся Иннокентий. Врать дяде было очень тяжело.
Тот часто закивал.
— Знаешь, у западных страховых компаний существует понятие, преекзистинг кондишен, или как оно там на инглише будет. Они не страхуют уже больных людей. А тут хорошо
Иннокентий выпрямился, даже в пояснице заломило от напряжения.
— Это мое дело…
Сергей Александрович снова хлопнул ладонью по столу.
— Раз твое дело, иди бери кредит, понятно?
Иннокентий поджал губы.
— Мне как раз кредит за лечение и надо погасить, — сумел он наконец сказать дяде неправду. — Хочешь, чтобы я проценты бешеные платил, да?
— Просто отлично! — Сергей Александрович вскочил из кресла, двинув его ногой в сторону. — Вот гены же, мать их так! Колька бабу с ребенком нашел. А сыночек — бабу с больной мамашей и долгами.
— С каким ребенком? — Иннокентий еще сильнее отвел назад плечи. — Какую бабу?
— Какую, какую! — Сергей Александрович так и не сел больше. — Мать твою, кого ж еще?! Лидка не Колькина. Ты его единственный сын. Мать тебя быстро сделала, чтобы дурачка нашего к себе привязать. Ну и доченька в нее пошла. От осины не родятся апельсины. Вот только ты дурак — в отца, — Сергей Александрович ткнул в племянника пальцем. — Так бы и дал тебе в морду. Может, помогло бы! Сколько тебе надо? Чего молчишь?
А Иннокентий не мог говорить. В горле пересохло. Вся влага стекала сейчас по его позвоночнику.
— А Лида знает?
— Что знает? — переспросил Сергей Александрович растерянно.
— Что папа ей не отец.
— Конечно, знает. Так ты что, не знал?
Иннокентий мотнул головой.
— Во дела… А я-то думал, что так удивился. Когда с наследством разбирались, тогда и сказали.
— Теперь понятно, — Иннокентий опустил голову.
— Что тебе понятно? — с каким-то горьким смешком спросил племянника дядя.
Да все ему вдруг стало понятно. Особенно дядина неприязнь к матери. И то, что он палец о палец не ударил, чтобы помочь Лиде. Или хотя бы ему самому убрать из их семьи Короткова. Но Лида-то не виновата, она же совсем, получается, крохой была. За что он ее-то не любит? Или дядя Серёжа никого вообще не любит…
Иннокентий смотрел прямо в глаза дяди и молчал.
— Сколько тебе денег надо?
— Нисколько, — ответил Иннокентий быстро. — У меня хватит своих.
Даже через два часа Иннокентий вышел из кабинета на негнущихся ногах. К счастью, Валерии на месте не оказалось — не пришлось ничего объяснять. Все знали — кроме него. Почему его не поставили в известность? Видимо, обе боялись, что он от них отвернется. Что за глупость: одна мать, а другая сестра — были и будут. Хорошего ж они о нем мнения! Зато ясно, почему мать не может даже рубля попросить у брата мужа. Тот не верит в ее бескорыстие. И что? А кто в отношениях бескорыстен? Любовь — она ведь тоже дорогого стоит, так почему же ее надо получать бесплатно? Но чтобы дядя ни говорил, а лично ему дома
Иннокентий даже телефон достал, но потом сунул обратно в карман. Нет, ей достаточно страхов. Пусть и дальше думает, что он ничего не знает.
А он не знает. Не знает, где тут Сбербанк. Спроси гугл. Спроси гугл… Красивый мальчик умеет вести переговоры. У красивого мальчика пусть грязный, но дорогой костюм. У красивого мальчика руководящая должность, пусть только на бумаге. Но вот на карте у него теперь реальные деньги. До зарплаты. Не хочет давать аванс — не надо. Отработает. За красивые глаза его и держат.
— Настя, у вас там есть какое-нибудь кафе рядом? — спросил он в телефон.
— Я же с собакой…
— Так на улице посидим. Я, как черт, голодный. Я ж даже медовик не доел.
Короткая пауза. Едва слышный вздох.
— Приходи на ужин.
Он замер. Закусил язык, чтобы не согласиться. Нет, он не готов к встречи с ее матерью. У него пятно на пиджаке!
— Давай все же в кафе. Если нет ничего, я куплю сэндвичи по дороге. Но я есть один не хочу.
— Купи сэндвичи. А Лида позвонила?
Иннокентий даже остановился, и об него чуть не споткнулись идущие следом люди.
— Не знаю. Может, звонок пропустил. Спасибо, что напомнила. Я сейчас позвоню ей и перезвоню тебе.
Лида не звонила. Прислала ему сообщение. Завтра с утра. Он тоже не стал звонить. Послал свое согласие эсэмэской. А Насте позвонил.
— Договаривайся с братом на пятницу. Боюсь что-то планировать на завтра. А сегодня все в силе. В восемь у подъезда. Эйты не корми. Я на нее тоже возьму. Где побольше мяса. А мышам сыр, — он улыбнулся, но ему не понравилась тишина в трубке. — Или с пастрами хочешь? Ты острое ешь? Ну ответь уже. Я же вкусов Насти не знаю, только мышки.
— Купи, что хочешь. Я всеядная.
— Ну прямо как я… Настя, оденься теплее. Тут что-то холодает.
— А ты на улице?
— А ты не слышишь? Особо не наряжайся. Я, как французский клошар буду, в грязном пиджаке и рваном плаще…
Она уже совсем не по делу молчала. Обиделась или не обиделась, решит уже при встрече. А сейчас надо идти кредит отрабатывать, а то дела семейные перекрыли все рабочие.
— До вечера, Настюш.
— Пока, — просто и тихо ответила она.
И Иннокентий сунул телефон в карман. Повел шеей — она слишком сильно скрипнула. От сидячего образа жизни все проблемы. Но побегает за девчонкой с собакой — сразу вылечится.
9 "Машина лишь средство передвижения"
Настя показалась Иннокентию непростительно грустной — и ему хотелось думать, что не его в том вина. Но здравый смысл подсказывал, что виноват он и никто другой. Под грузом вины Иннокентий даже ссутулился и потом еле выпрямился, чтобы закрыть багажник, после того, как убрал в него автокресло.
— Может, все же собаку в багажник? — предложила Настя.
— Там нет ремней безопасности. Пристегнуть нечем, чтобы в салон не прыгнула, — улыбнулся он криво. — Да не думай ты о машине! Это всего лишь кусок железа, пластика и кожзаменителя.