Наталия Гончарова. Любовь или коварство?
Шрифт:
«Я мало бываю в свете. Вас ждут там с нетерпением, — пишет он Натали Гончаровой в Москву. — Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил ее, если бы она не стоила 40 000 рублей».
И далее в том же письме — неожиданное предложение поэта-жениха: коль на покупку так полюбившейся картины недостает средств, «Афанасию Николаевичу следовало бы выменять на нее негодную Бабушку». Бронзовая императрица, статуя Екатерины II, назначенная Натали в приданое, в обмен на «Рафаэлеву
Как же хотелось поэту «украсить… свою обитель» именно этой картиной!
«Сия славная картина»
Пушкинский «прожект» так и не был исполнен. Прекрасная копия обрела иного владельца и была увезена в Германию (на родину «медной бабушки») во Франкфурт-на-Майне, где и хранилась в Штеделевском институте искусств с 1833 года. В конце девятнадцатого века она таинственным образом исчезла, и следы ее затерялись. Полагают, что меценат Штедель, «немецкий Третьяков», завещавший свою богатейшую коллекцию городу, дал разрешение Совету директоров на продажу копий известных полотен. Именно на той копии «Мадонны», в отличие от оригинала, был пейзажный фон — «под пальмою Сиона».
Но вернемся к самому подлиннику. Пушкину не суждено было воочию видеть шедевр «Рафаэля Санцио из Урбино». История этой картины удивительна…
«Мадонна с младенцем» (так первоначально именовалась она) написана была великим итальянцем в пору расцвета его гения в 1504–1507 годах, в так называемый «флорентийский период». Затем меняя в веках своих владельцев, оказываясь то во Франции, то в Англии, картина попадает, наконец, в собрание к герцогу Бриджуотеру (Bridgewater) — отсюда и ее странное, непривычное русскому уху название.
Вот любопытное сообщение, напечатанное в газете «Русский инвалид» за 1830 год, где сообщалось о продаже картины в Петербурге: «Сия славная картина из кабинета г. де Синьелей перешла в кабинет г. Монтарзиса; от него досталась г. Ронде, у которого купил ее герцог Орлеанский, регент Французского королевства во времена малолетства Людовика XV. Она была похищена во время революции из галереи герцога Орлеанского. Она имеет 2 фута 4 дюйма длины и 1 фут 6 дюймов ширины; с нее есть два эстампа. На одном надпись: «Святая дева и младенец Иисус из галереи герцога Орлеанского. Римская школа, VI картина Рафаэля Санцио из Урбино»».
Картина в числе шести изображений святого семейства хранилась в Пале-Рояле — парижском дворце герцога Орлеанского. Именно во Франции у неизвестного владельца (вспомним, что картина была украдена из дворцовой галереи) ее купил другой герцог — Бриджуотер. Он мог приобрести ее не позднее 1829 года, потому что именно в этом году семидесятилетний английский аристократ скончался. По той же причине сама картина никоим образом не могла оказаться летом 1830-го в Петербурге, в книжном магазине на Невском проспекте.
После кончины английского герцога все богатейшее собрание живописи, в том числе и «Бриджуотерская мадонна», перешло к его наследнику Стаффорду, затем — к Эдертону. Долгие годы картина хранилась в лондонской галерее — фамильном «Доме Бриджуотеров», но во время Второй мировой, когда немцы нещадно бомбили Лондон, картину вместе с другими шедеврами (полотнами Тициана, Рембрандта, Пуссена) вывезли в более безопасное место, в Эдинбург. Для Англии существовала и еще одна реальная угроза лишиться замечательных
Даже в военные годы Национальная галерея в Эдинбурге не закрывалась. Напротив, она словно переживала свое возрождение: сотни посетителей в благоговейной тишине созерцали ее сокровища. И многие из них чуть ли не каждодневно подходили к «Бриджуотерской мадонне», притягивавшей к себе неведомой силой…
Знаменитому полотну Рафаэля Санти исполнилось уже пятьсот лет. Сколько раз за минувшие века великое творение Рафаэля было буквально на волоске от гибели! Сколько раз картина становилась невольной заложницей политических страстей, бушевавших в Европе, и последующих за ними губительных революций, переворотов, войн, мятежей! И все же после стольких опасных приключений, выпавших на ее долю, она обрела надежное пристанище — в Национальной галерее Шотландии.
«Желал быть вечно зритель»
Кто из пушкинистов не мечтал бы увидеть «Бриджуотерскую мадонну»! Ведь в ней, помимо зримого образа, запечатленного гениальной кистью, будто заключен еще и некий мистический «треугольник»: Рафаэль Санти, Александр Пушкин, Натали Гончарова.
Пушкин часами простаивал у копии. (Сам-то он, как и другие петербуржцы, был уверен, что это подлинник — ведь картина продавалась по баснословной цене — сорок тысяч рублей!) Но какой восторг должен был бы испытать поэт, доведись ему увидеть сам оригинал! Гении — родня друг другу. И встреча их, пусть и виртуальная, через столетия, не проходит бесследно для человечества.
Уже давно и самым убедительным образом доказано, что именно «Бриджуотерская мадонна» Рафаэля вдохновила Пушкина на создание его поэтического шедевра — сонета «Мадонна», гимна великой и светлой любви. Один шедевр, живописный, пробудил к жизни другой, поэтический.
И как точно он соотнесся с будущей судьбой пушкинской Мадонны. Мы не знаем и никогда не узнаем, как казнила себя Наталия Николаевна, как возвращалась памятью к мужу, как хотелось ей изменить такое недавнее прошлое. Сделать бы другой шаг, иной жест, сказать одно лишь слово — и все могло бы быть по-другому. Не случилось… «Что делает жена? — спросил умирающий Пушкин. — Она, бедная, безвинно терпит! В свете ее заедят». Его слова, к несчастью, оказались пророческими…
Екатерина Карамзина:
«Бедный, бедный Пушкин, жертва легкомыслия, неосторожности, опрометчивого поведения своей молодой красавицы жены, которая, сама того не подозревая, поставила на карту его жизнь против нескольких часов кокетства».
Софья Карамзина:
«Бедный, бедный Пушкин! Она его никогда не понимала. Потеряв его по своей вине, она ужасно страдала несколько дней, но сейчас горячка прошла, остается только слабость и угнетенное состояние, и то пройдет очень скоро».