Наталья Бехтерева. Какой мы ее знали
Шрифт:
Новая жизнь нейрофизиологии началась после появления счетно-решающих машин, а также другой современной аппаратуры; когда мы попали в клинику Бехтеревой, это сразу бросилось в глаза. Показалось даже, что произошла ошибка и мы очутились в каком-то КБ, а не в медицинском учреждении.
За маленьким столиком в комнате аппаратуры сидел молодой человек лет двадцати пяти, с зелеными глазами, и что-то припаивал в прибор. Недоверчиво посмотрев в нашу сторону, сотрудник почти демонстративно продолжал свое дело. Позднее мы подружились. Это был студент-заочник биофака Юрий Матвеев. В штатах отдела он числится, как говорят его товарищи, «инженером по клетке» (еще несколько лет назад само сочетание слов «инженер» и «клетка головного
Кстати сказать, Бехтерева – решительный сторонник все большей связи медицины с новейшими машинами и приборами, хотя знает, что в этом ее не всегда поддерживают некоторые коллеги. Недоверие к «машинному лечению» возникает, по ее мнению, не из-за того, что уязвимы приборы и их показания, а от неумения соединить полученные данные с результатами тщательного осмотра, прослушивания, изучения больного самим врачом.
В торжественной и просторной операционной, тоже обильно оснащенной аппаратурой, сразу возникает подсознательное ощущение тревоги. Здесь совершается проникновение в глубины мозга.
На шесть – восемь сантиметров вводится в мозг игла с электродами. Она достигает подкорки, носительницы врожденных рефлексов. Но, чтобы среди 14 миллиардов найти одну, две, три болезнетворных клетки и с ювелирной точностью подвести к ним собранные в пучок по нескольку волосков электроды 50–100 микрон в диаметре, нужно обладать величайшим искусством.
В тайной кладовой мозга замешиваются первоосновы людских болей и радостей, человеческая гениальность и ограниченность. Попавшие в цель электроды, к которым подключены токи, рисуют перед исследователем картину общих зависимостей различных участков мозга и, как говорит Наталья Петровна Бехтерева, ставят и уточняют «некоторые важнейшие вопросы возникновения и распределения биопотенциалов и физиологической сущности биоэлектрических явлений мозга человека».
Прежде чем было сформулировано это определение, прошли годы труда. Новое встречало недоверие консерваторов и перестраховщиков. Не Бехтерева упорно продолжала работу. Она вела свои записи. Что же показали они? Да прежде всего, что возможно воздействовать на самые различные структуры мозга. Возможно оказывать помощь людям, развивать положительные тенденции и, наоборот, смягчать, изолировать, а в отдельных случаях и приостанавливать, отрицательные процессы.
От возможности можно перейти и к практике сознательного воздействия на определенные участки головного мозга. Это, конечно, дело будущего, но Н. П. Бехтерева и ее товарищи уже начали этот сложный и долгий путь. Они не обольщаются, не преувеличивают значение добытых сведений. Но даже маленький шаг вперед наполняет их сознание радостью и надеждой. Это шаг к освобождению человечества от тяжелых недугов. Их девиз: смелость и осмотрительность – качества, совместимые только у очень знающих и преданных своему делу людей.
И тут, может быть, настало время рассказать о Н. П. Бехтеревой, о том, что в ней самой направило поиск. Ведь вживлением электродов она занялась первой в нашей стране.
В мировой прессе нет-нет да и мелькали сенсационные заметки о радиоуправляемых животных и даже людях. Злодеи могут использовать электроды в низменных целях. Тем важнее направленные к добру работы тех ученых, которые трудятся на благо человечества.
Наталья Петровна проста и ничем не выделяется среди окружающих. Молодая женщина, мать семейства, веселый товарищ, как принято говорить – «обычный советский человек». Она и сама шутливо заметила: «Особых примет нет. Глаза серые, волосы темные. Рост средний». Главная черта в характере Натальи Петровны – естественность. Она говорит
«Кто поможет наладить прибор?»
«Наталья Петровна, что ответить больной Н.?»
«Я завтра буду работать дома, если надо, приходите». «Как движется диссертация у Саши?»
Мне рассказывали: как-то приехал в Ленинград знаменитый иностранный ученый. Решил остановиться не в гостинице, а у Натальи Петровны дома, чтобы «поближе узнать русских ученых».
Наверное, ее дом был не очень подготовлен к приему гостя, но все устроилось отлично. Уезжая, иностранец говорил, что ему было очень интересно и важно увидеть советских коллег в домашней обстановке, понять, за какие качества уважают работников в нашей стране.
Вечерами, когда гость возвращался из института или театра, допоздна засиживались с ним хозяева. В откровенных разговорах прояснялись многие вопросы – научные, нравственные.
Перед отъездом ученый говорил друзьям Натальи Петровны, что восхищен убежденностью, настойчивостью, оптимизмом советских людей, их способностью твердо идти к цели, хотя понимает, что жизненный путь их бывает нелегким.
Да, внучке знаменитого В. М. Бехтерева трудно пришлось в жизни. За несколько лет до войны она осталась без отца, воспитывалась в детском доме, где и закончила школу. Училась она хорошо, а вот многие ее подруги – совсем неважно. Директор вызвал Бехтереву к себе, сказал, что придется девочкам закончить только семь классов. Никто впрямую не просил Бехтереву подтягивать других, но за оставшиеся полгода класс так сильно изменился к лучшему, что тот же директор выхлопотал для воспитанниц право на продолжение занятий, и они получили во время войны среднее образование.
Потом, эвакуировавшись в Иваново, Наталья Бехтерева училась в медицинском институте. Как и ее товарищи, недоедала и мерзла, ходила разгружать вагоны и рыть картошку.
Уже в институте была задумана кандидатская диссертация. В двадцать пять лет Бехтерева ее защитила. В тридцать с небольшим – докторскую, затем была избрана в члены-корреспонденты Академии медицинских наук. Пришла известность в мире ученых, пришли заграничные поездки, выступления с докладами на крупнейших научных съездах и симпозиумах. Посмотрите, как коротко все уложилось – в один абзац, но в нем огромная жизнь, энергичная, целеустремленная.
И вдруг мы слышим:
– Простите, товарищи, но я вас покину, у меня урок по математике, а я не люблю пропускать занятия.
Что это, причуда талантливого академика? Для чего ей частные уроки?
Узнали у самой Натальи Петровны. Во-первых, для дела: современная медицина тесно переплетается с физикой, химией, другими науками. Во-вторых – для души. «До сих пор жалею, что не стала математиком. Вот числа – это вещь!» – в глазах веселое озорство.
Главное в характере Бехтеревой – волевая целенаправленность, внутренняя потребность двигаться новыми путями – чувство, необходимое для новатора. И товарищи Бехтеревой все очень молодые: тридцать – сорок лет, как шеф, влюбленные в работу, глубоко верящие в то, что сулит она человечеству в будущем, хотя, быть может, это будущее достанется уже другим исследователям.
Итак, читатель, совершим путешествие по клинике Бехтеревой. В ней всего несколько десятков больных, а точнее сказать, людей, пораженных болезнью Паркинсона, находящихся под неустанным наблюдением ученыхисследователей. Это только исследования – Бехтерева не занимается лечением в обычном, больничном, смысле слова, но мы видели несколько человек, у которых после вживления в мозг электродов состояние резко улучшилось. Они продолжают оставаться в институте для более эффективного снятия болезненных симптомов.