Наталья, боярская дочь

Карамзин Николай Михайлович

Наталья. Поедем, мой друг! Лишь бы ты был со мною: я всюду готова.

Алексей. Что ты говоришь, милая Наталья? Там летают смертоносные стрелы, там рубятся мечамиг как тебе.ехать со мною?

Наталья. Итак, ты хочешь меня оставить? Хочешь моейсмерти? Потому что я не могу жить без тебя. Давно ли, мой друг, давно ли говорил ты, что никогда не покинешь меня? А теперь думаешь ехать один, и еще туда где летают стрелы? Кто защитит тебя?.. Нет, ты возьмешь меня с собою - или бедная Наталья не мила уже сердцу твоему?

Алексей обнял свою супругу. "Поедем, - сказал он, - поедем и умрем вместе, если так богу угодно! Только на войне не бывает женщин, милая Наталья!" Красавица подумала, улыбнулась, пошла в спальню и заперла за собою дверь. Через несколько минут вышел оттуда прекрасный отрок... Алексей изумился, но скоро узнал в сем юном красавце любезную дочь боярина Матвея и бросился целовать. Наталья оделась в платье своего супруга, которое носил он будучи тринадцати или четырнадцати лет. "Я меньшой брат твой, - сказала она с усмешкою, -

теперь дай мне только меч острый и копье булатное, шишак, панцирь и щит железный - увидишь, что я не хуже мужчины". Алексей не мог нарадоваться своим милым героем, выбрал ему самое легкое оружие, нарядил его в панцирь, сделанный из медных колец (на которых было подписано: "С нами бог: никто же на ны!" [В Оружейной московской палате я видел много панцирей с сего надписью. (Примеч. автора.) "...никто же на ны" - никто против нас [не посмеет пойти] (старосте.)]), воору. жил людей своих, готовых умереть за любезного господина, надел латы покойного отца своего и через несколько часов в пустынном домике осталась одна Натальина мама с двумя стариками.

А мы оставим на несколько времени супругов наших, в надежде, что небо не оставит их и будет им защитою в опасностях там, где летают смертоносные стрелы, где мечи сверкают, как молнии, где копья трещат и ломаются, где кровь человеческая льется реками, где герои умирают за свое отечество и делаются бессмертными. Возвратимся в Москву - там началась наша история, там должно ей и кончиться.

Увы! Какая пустота в столице российской! Все тихо, все печально. На улицах не видно никого, кроме слабых старцев и женщин, которые с унылыми лицами идут в церковь молить бога, чтобы он отвратил грозную тучу от Русского царства, даровал победу православным воинам и рассеял сонмы* литовские. Добросердечный, чувствительный царь стоит на высоком крыльце своем и с нетерпением ожидает вести от начальников воинства, пошедщего навстречу врагам многочисленным. Боярин Матвей леразлучен с царем благочестивым. "Государь!
– говорит он.
– Надейся на бога и на храбрость своих подданных, храбрость, которая отличает их от всех иных народов. Страшно разят мечи российские; тверда, подобно камню, грудь сынов твоих победа будет всегда верною ИХ подругою". Так говорил боярин; думал о благе отечества - и тосковал о своей дочери.

В поту, в пыли прискакал вестник - царь встречает его на половине крыльца и дрожащею рукою развертывает письмо военачальников... Первое слово есть "победа"! "Победа!" - восклицает он в радости.
– "Победа!" восклицают бояре.
– "Победа!" - народ повторяет - и во всем царственном граде раздавался один голос: "Победа!", и во всех сердцах было одно чувство: радость!

Начальники доносили государю обо всем с величайшею подробностию. Сражение было самое жестокое. Уже первый ряд русского воинства, теснимый бесчисленным множеством литовцев, начинал колебаться и хотел уступить врагу сильнейшему; но вдруг, как гром, загремел голос: "Умрем или победим!", и в то же мгновение от рядов российских отделился молодой воин и с мечом в руке бросился на неприятелей; за ним бросились и дру; гие; все воинство двинулось и, восклицая: "Умрем или победим!", устремилось, как буря, на литовцев, которые, невзирая на великое число свое, скоро побежали и рассеялись. "Мы не можем, - писали начальники, - восхвалить по достоинству того юного воина, которому принадлежит вся честь победы и который гнал, разил неприятеля и собственною рукою пленил их предводителя. Повсюду следовал за ним брат его, прекрасный отрок, и закрывал его щитом своим. Он не хочет объявить имени своего никому, кроме тебя, государя. Побежденные литовцы спешат из пределов России, и скоро воинство твое возвратится со славою во град Москву. Мы сами представим царю непобедимого юношу, спасителя отечества и достойного всей твоей милости".

Царь с нетерпением ожидал своих героев и выехал встретить их в поле, вместе с боярином Матвеем и с другими чиновниками. В Москве никого не осталось; слабые старцы, забыв слабость, спешили за город навстречу к своим детям; супруги и матери, неся младенцев или ведя их за руки, спешили туда же. Первый ряд воинства показался - второй и третий; разноцветные знамена веяли над оными: воины шли с обнаженными мечами, ровныц шагом, назади ехали конные - впереди начальники, под сению трофеев. Увидели государя, и восклицания: "Победа и здравие царю российскому!" - загремели в воздухе. Воеводы упали перед ним на колена. Он поднял их и сказал с улыбкою милости: "Благодарю вас именем отечества".
– "Государь!
– отвечали они.
– Мы старались исполнить должность свою! Но бог даровал нам победу рукою сего юного воина". Тут юный воин, стоявший подле них с потупленным взором, преклонил колено. "Кто ты, храбрый юноша?
– спросил государь, простирая к нему правую руку свою.
– Имя твое должно быть славно в пределах русского царства".
– "Государь!
– отвечал юноша.
– Сын осужденного боярина Любославского, скончавшего дни свои в стране иноверных, приносит тебе свою голову". Царь поднял глаза на небо, "Благодарю тебя, боже, - сказал он, что ты посылаешь мне случай хотя отчасти загладить неправосудие и злобу людей и за страдание невинного отца наградить достойного сына! Так, храбрый юноша! Невинность родителя твоего открылась - к несчастию, поздно! Увы! Я был тогда незрелым отроком, и боярин Матвей еще не имел места в совете моем. Злые бояре оклеветали Любославского; один из

них, кончая недавно жизнь свою, признался в несправедливости доносов, по которым судили невинного. Видишь слезы мои. Будь же другом царя своего, первым по боярине Матвее!" - "Итак, память отца моего, - сказал Алексей, - чиста от поношения!.. Но я - я винен перед тобою, государь великий! Я увез дочь боярина Матвея из родительского дому!" Царь удивился. "Где же она?" спросил он с нетерпением. Но боярин уже нашел дочь свою: прекрасная Наталья, в одежде воина, бросилась в его объятия; шишак спал с головы ее, и русые волосы по плечам рассыпались. Изумленный, восхищенный родитель не смел верить сему явлению, но сердце чувствительного старца сильным трепетом своим уверяло его, что милая нашлася. Едва мог он перенести радость свою и упал бы на землю, если бы другие бояре не поддержали его. Долго не говорил он ни слова, опустив голову на плечо Наталье, наконец назвал ее именем, как будто бы желая видеть, откликнется ли она, - назвал ее своею милою, прекрасною, - и при каждом ласковом слове сиял новый луч радости на лице его, которое так долго было печальным! Казалось, будто язык его учился произносить давно забытые имена: столб медленно он их выговаривал! И повторял столь часто! Наталья целовала его руки. "Ты меня так же любишь! говорила она.
– Так же любишь!" И теплые ручьи слез договаривали за нее прочее. Все воинство пребывало з тишине и в молчании. Государь был тронут сердечно, взял Алексея за руку и подвел его к боярину. "Вот, - сказала Наталья, - вот - супруг мой! Прости его, родитель мой, и люби так, как меня любишь!" Боярин Матвей поднял голову, посмотрел на Алексея и подал ему дрожащую руку свою. Молодой человек хотел броситься перед ним на колени, но старец прижал его к своему сердцу вместе с милою дочерью...

Царь. Они достойны друг друга и будут твоим утешением в старости.

"Она дочь моя, - сказал боярин Матвей прерывающимся голосом, - он сын мой... Господи! Дай мне умереть в их объятиях!"

Старец снова прижал их к своему сердцу.

Читатель вообразит себе все последующее. Старушку няню привезли в город, боярин Матвей простил ее и, призвав к себе того священника, который венчал Алексея и Наталью, хотел, чтобы он снова благословил их в его присутствии. Супруги жили счастливо и пользовались особенною царскою милостию. Алексей оказал важные услуги отечеству и государю, услуги, о которых упоминается в разных исторических рукописях. Благодетельный боярин Матвей дожил до самой глубокой старости и веселился своею дочерью, своим зятем и прекрасными детьми их. Смерть явилась ему в виде юнейшего и любезнейшего внука его, он хотел обнять милого отрока - и скончался. Больше я ничего не слыхал от ба" бушки моего дедушки, но за несколько лет перед сим, прогуливаясь осенью по берегу Москвы-реки, близ темной сосновой рощи, нашел надгробный камень, заросший зеленым мохом и разломленный рукою времени, - с великим трудом мог я прочитать на нем следующую надпись: "Здесь погребен Алексей Любославский с своею супругою". Старые люди сказывали мне, что на сем месте была некогда церковь - вероятно, самая та, где венчались наши любовники и где они захотели лежать и по смерти своей.

1792

ПРИМЕЧАНИЯ

Стр. 38. Подкапок - старинный легкий головной убор, поддевавшийся под шапку или под шлем.

Галло-албионский (устар.) - французско-английский.

Осьмдй-надесять (устар.) - восемнадцатый.

Парки - в древнеримской мифологии богини судьбы. Древние римляне представляли их себе в виде трех старух, из которых две прядут нить человеческой жизни, а третья, обрезая эту нить, обрекает человека на смерть.

Стр. 39. Худое риторство (устар.) - неумелое повествование.

Неудобна (устар.) - здесь: неспособна.

Морфей - по древнегреческой мифологии, бог сна.

Стр. 40. Дванадесятый (устар.) - двенадцатый. Дванадесятые праздники важнейшие религиозные праздники христианской церкви, которых в году насчитывается двенадцать.

Стр. 41. Кипарисы супружеской любви - то есть печаль об умершем супруге. Кипарис у древних греков считался символом траура и печали по умершим.

Зефирова любовница (устар.) - возлюбленная ветерка. Обычный для поэзии XVIII века условный образ розы.

Стр. 41. Магазин (франц.) - склад, хранилище.

Пиитический (устар.) - поэтический.

Сократ (469 - 399 гг. до н. э.) - греческий философ, сын скульптора и сам обучавшийся в молодости ваянию.

Локк, Джон (1632 - 1704) - английский философ-материалист уделявший большое внимание вопросам воспитания и обучения автор труда "Мысли о воспитании" и других педагогических сочинений

"Эмиль" - философский роман великого французского философа-просветителя и писателя Жан-Жака Руссо (1712 - 1778), в котором он изложил свои педагогические взгляды.

Стр. 42. Камчатная - сшитая из камки - шелковой или полотняной ткани узорной выделки.

Стр. 43. Благовест - колокольный звон, возвещающий начало церковной службы.

В уголке трапезы...
– Трапеза (устар.) - еда, угощение; в монастырской церкви так называлось помещение, служившее монахам не только местом богослужения, но и общей столовой.

Клоб (устар.) - клуб.

Ясийн (устар.) - жасмин.

Стр. 44. Красные ворота с трубящею Славою - парадная арка, воздвигнутая в 1742 году по проекту архитектора Д. Ухтомского в Москве на месте нынешней Лермонтовской площади по случаю коронации императрицы Елизаветы Петровны. Арку венчало аллегорическое изображение Славы в виде прекрасной женщины, трубящей в фанфару.