Натиск на Закат
Шрифт:
Нас выгрузили, и из «виманы» следом за нами мягко приземлился на редкость худой по комплекции человек. Глянул на него, посмотрел наверх. Увидел лишь мерцающее марево без очертаний. «Это ж надо! До чего додумались военные» — с этой мыслью, мелькнувшей в моей ошеломлённой голове, снова сфокусировал взгляд на незнакомце.
— Представляюсь: сержант Сергий, — сказал он почти по-уставному.
— Герой Галактики в моих глазах. Не могу понять, почему он не нравится Живе? — иронично добавил Сашка.
Юмор Александра мне был решительно непонятен. Салаги в армии не понимают дедов,
— Креста на тебе нет! — воскликнул Сергий.
— А я его в кармане ношу, по завещанию Матушки.
Так вот и познакомились. И расстались. Как ни странно, то была первая и последняя встреча с Сергием. Повернулся я к Александру: хотел спросить его, что за хрень с колючей проволокой они установили на въезде в спортлагерь, но меня отвлёк некий свистящий звук за спиной. Сергий исчез, словно его и не было. «И где ж притаился Хотабыч» — не стал выяснять сей вопросик. У Сергия свои дела. У меня свои.
— Что это за КПП? Ни дежурного, ни дневального. И к чему тогда эта вывеска в/ч 54712?
— Камуфляж, — ответил Александр. — Выясни у Семёныча, администратора, почему никто не дежурит. Две недели тому назад здесь был выставлен пост. Непорядок!
Забрал я свой рюкзак. Снасти оставил. С машиной простился и передал ключи от неё Александру. Александр обещал переправить снасти в мой новый дом, а новый транспорт, по его словам, давно меня там ждёт-дожидается.
— В лагере в твоём распоряжении автобус ПАЗ с водителем.
Сказал так, словно наградил. Эх, но ПАЗ не ВАЗ.
Прошли мы через пустующее КПП. Дорогу от КПП в лагерь с обеих сторон ограничивали два стройных ряда деревьев. Тронув меня за плечо, Александр показал на два деревца, стоящие друг против друга. Я кивнул головой. А как же, памятны они мне!
— Вот наши дубки. Помнишь, сажали.
— Медленно растут. Не то, что те тополя, поодаль.
— Не люблю тополя. Что привезли, то и посадили. Ты курить ведь не бросил? Покури и послушай Князя. О проекте вкратце расскажу. В том мире есть три основных центра влияния: православный, католический и ведический, иначе говоря, славянский. Славяне шаг за шагом уступают более продвинутым центрам. Тебе не кажется странным, что везде и повсюду побеждает мракобесие?
— Мне многое кажется странным.
— Вся беда в отсутствии или недостатке образования. Католики и православные губят на корню всякое здравомыслие. Но в неведомом для них краю я создаю четвёртый центр: моё княжество. Создаю его без религии, без попов. Есть училище. Со временем, надеюсь, будет и высшая школа. Нет у меня желания захватывать иные центры и вешать обузу на шею. Но придёт время — и влияние княжества станет весьма ощутимым во всех пределах того мира. Изначально у Живы не было выбора, а потому, что есть у нас, то есть. Со временем поймёшь. Да простится мне каламбур, но пока жива Жива, желаю как можно больше позаимствовать из нынешних технологий. Надобно мне многое. А людьми ты займёшься. Будешь начальником, директором, ректором. От этой черты, Святослав, и на всей территории лагеря тебе делегирую власть и все полномочия. Отныне ты здесь царь, судья, воспитатель, вершитель судеб, а если понадобится,
— Да что ты говоришь?! Один звонок пострадавшего от моей немилости — и сюда нагрянет полиция или братки.
— Не нагрянут. Мобильная связь не действует. Лагерь накрыт колпаком.
— Ну'с, допустим. А если пожар?
— Сами справляйтесь. Ныне здесь около сотни человек. Мужчин и женщин поровну. У Семёныча, здешнего администратора, есть перечень спецов. Тех, кто тебе не по душе, гони. Найдём замену. А теперь — к администратору.
И Александр повёл меня к Семёнычу.
В конце аллеи узрели молодого парня. Прошёл он мимо, не замечая нас, и все признаки, включая его бессмысленный взор и неуверенную походку, явно выдавали в нём наркомана.
— С таким контингентом, Саша, ты ничего не сможешь создать.
Он помрачнел.
— Теперь это и твои проблемы. Гони таких вон. У нас не воспитательный дом. Мне, Князю, такие не надобны.
Претила мне его кликуха! Так ему и сказал. А сказав, добавил, что отныне буду звать его Мутантом. Объяснив, что награждаю всех близких друзей прозвищами, заявил:
— Голову не ломал: сам ты, дружище, напросился да выдал своё прозвище.
Он окрысился, но потом улыбнулся:
— Все мы мутанты. Давно доказано. Называй, только тет-а-тет.
Что я ощущал, приближаясь к старому кирпичному дому, который давным-давно я уже посещал ради отметки о своём прибытии? Выразить то состояние можно одним словом: лихорадка.
Любой может свихнуться от длительного пребывания на пороге неизвестности. А сказкотерапия (должен отметить), к которой прибегал Мутант, совершенно недейственна.
PS Лихорадка меня не оставляла на протяжении двух последовавших месяцев.
Да и поныне даёт о себе знать. Мутант соизволил дать мне краткий отпуск и машину с водителем перед отбытием и, по его словам, «начала игры». Полчаса хватило, чтобы проститься с родным городом. Прогулялся у Ростральных колонн, полюбовался на Зимний дворец — и поехал домой. Не в одиночестве гулял, не в одиночестве любовался Зимним…
На территории спортивно-оздоровительного лагеря лишь одно кирпичное здание, на коем две солидных вывески: «Администрация» и «ЗАГС»; столовая, гараж, две казармы, что построены из блоков в шестидесятые годы, а ныне оборудованные как жилые корпуса для мужчин и женщин; а также, множество новых модульных домиков контейнерного типа.
Когда Мутант представил мне администратора, отставного полковника и бывшего сторожа лагеря, я подумал: «Бодренький дедок!» На глазок дал ему лет шестьдесят с хвостиком. И ошибся! Дед вытянулся в струнку в присутствии Буйновича, и у меня невольно мелькнула мысль: «Знать бы, что Мутант внушил Семёнычу?» Кое-что тут же прояснилось. И подумалось: «Занятная у них игра».
— Семёныч, сын полка в сорок пятом, а ныне он больше, чем отец, для нашей большой семьи. Администратор и Заведующий ЗАГСом. Доволен ли службой, Семёныч?