Натиск
Шрифт:
Гэвин поколебался несколько мгновений, он знал, что представления о разумности у него и у адмирала-ботана могут кардинально расходиться. Ботаны множество раз манипулировали им самим и его командой, и всегда это заканчивалось катастрофой. Но несмотря на отрицательный опыт общения Разбойного эскадрона с кланом Кре'фей во время событий, имевших место более двух десятилетий назад, Гэвин давно обнаружил, что Траэст Кре'фей всегда ведет себя на удивление честно, особенно когда речь идет о Пронырах.
Консоль у главного монитора издала короткий сигнал, и на переднем дисплее "крестокрыла" появилась небольшая рамка, выделившая
По спине у Гэвина пробежал холодок, и он врубил двигатель "крестокрыла" на полную мощность.
– Лов, записывай все, что происходит. Я хочу потом все подробно изучить.
Гэвин скорректировал курс, чтобы оказаться позади "зерна", и, потянувшись направо, перевел плоскости в боевой режим. Затем кончиком указательного пальца активировал лазеры и щелкнул тумблером, чтобы можно было стрелять из четырех пушек одновременно.
"Зерно" развернулось носом к приближающемуся "крестокрылу". Сенсоры не уловили никаких следов активации энергетического оружия, но это обеспокоило Гэвина гораздо меньше, чем то, что он так и не получил данных об ускорении.
Как же эта штука передвигается"?
Прежде чем он получил ответ на вопрос, Гэвин быстро сделал "бочку" вправо и установил прицел прямо на "зерно". В следующее мгновение он выпустил мощный залп и стал ждать, когда оно взорвется. Но ничего не произошло. Когда четыре луча приблизились к цели, они словно исчезли в невидимой пропасти, осталась лишь маленькая точка белого света.
Черные кости Императора…
Неожиданно "зерно" рвануло вперед, развернувшись так, что его нос уставился прямо на "крестокрыл". Гэвин попытался увернуться вправо и нырнуть вниз, но машину вдруг начало отчаянно трясти, а в следующее мгновение Лов принялся жалобно верещать - отказали передние щиты "крестокрыла". На носу "зерна" появился тускло-красный шар и помчался к истребителю. Удар получился таким сильным, что красный шар словно растекся по обшивке, а затем то, что казалось куском камня, начало вгрызаться в металлическую плоть "крестокрыла".
Завыли сигналы тревоги, заглушив истошные вопли Лова. Ярко-красные отметки о повреждениях начали появляться на основном мониторе и двигались так быстро, что Гэвин не успевал прочитать показания. Единственная надпись, что он смог разглядеть, сообщала о преждевременном возгорании двигателя протонной торпеды, из-за которого вспыхнул весь арсенал по правому борту и разорвал "крестокрыл" на части.
Потрясенный Гэвин откинулся на спинку ложемента и сидел, глядя на почерневшие экраны, когда открылся колпак кабины. Он взглянул на хронометр и покачал головой.
– Лов, мы продержались двадцать пять секунд. Что это было?
Из-за края кабины выглянул ординарец адмирала.
– Полковник Дарклайтер, адмирал просил передать вам, что он восхищен.
Гэвин удивленно заморгал и провел рукой в
– Он восхищен? Я продержался меньше половины минуты!
– Именно, полковник, вы совершенно правы, - ординарец улыбнулся.
– Адмирал просил передать, что встретится с вами в вашем кабинете через час и объяснит, почему он вас поздравляет с успехом.
Гэвин сидел за своим столом и от нечего делать разглядывал голографические картинки на своем голопроекторе. На первой был изображен он сам с двумя улыбающимися парнишками - сиротами, которые жили рядом с ангаром Разбойного эскадрона после трауновского кризиса. На следующей - они на два года старше, по-прежнему улыбаясь, стоят рядом с Гэвином и его невестой, Сэрой Фалеур.
Она была социальным работником и помогла ему пройти все трудности в процессе усыновления мальчишек. Гэвин улыбнулся, вспомнив, как его товарищи по эскадрилье предрекали их скорый развод - ведь они с Сэрой принадлежали к разным народам. Нет, оба были людьми, но она родилась на Чандрила и выросла на берегу Серебряного моря, а он - в пустынях на Татуине. Но, несмотря на различия их родных миров, они прекрасно ладили между собой.
На следующей голограмме были изображены Сэра и Гэвин с их первой дочерью, затем с новорожденным сыном, а потом со второй дочуркой. Дальше шла поздравительная открытка - все семеро вместе. Гэвин помнил, как они были счастливы. До знакомства с Сэрой он уже смирился с тем, что никогда не встретит женщину, которую сможет полюбить, но она сумела излечить его разбитое сердце. Сэра заставила его забыть прошлое и умершую подругу, помогла снова научиться радоваться жизни и всему, что она дарит.
– Надеюсь, я не помешал, полковник. Гэвин посмотрел сквозь изображение своей семьи и покачал головой.
– Нисколько, адмирал.
Выключив голопроектор, он испытал облегчение оттого, что появление ботана остановило поток картинок из прошлого и воспоминаний о счастливых временах.
Адмирал Траэст Кре'фей был как две капли воды похож на других представителей своего клана, которых довелось увидеть Гэвину: покойного генерала Ларина - деда адмирала - и брата Карку. Несмотря на то что Гэвин провел довольно много времени среди ботанов, он не мог вспомнить никого, кто не входил бы в семью Кре'фей и в то же время обладал бы таким ослепительно белым мехом. Глаза адмирала по цвету отличались от глаз его родственников - у него они были фиолетовыми с золотистыми пятнышками. Гэвин предполагал, что фиолетовый оттенок адмирал получил в наследство по линии, к которой принадлежал Борск Фей'лиа, поскольку слышал, что они состоят в дальнем родстве, но никогда даже не пытался разобраться в сложном переплетении брачных отношений между двумя семьями.
Траэст явился в черном летном комбинезоне, застегнутом лишь наполовину. Он закрыл дверь в кабинет Гэвина, затем без лишних церемоний плюхнулся на диван, расположенный слева от двери. Гэвин вышел из-за стола и уселся на один из стульев в углу кабинета.
Устроившись поудобнее, он поставил локти на колени и проговорил:
– Он меня прикончил за двадцать пять секунд. Что это было?
– Примите мои поздравления, - улыбнувшись, ответил ботан.
– Во время первого сражения я умер через пятнадцать. То, что вы затребовали биологический анализ, помогло вам подготовиться к сражению.