Натуральный обмен

Семакова Татьяна

— Вась, не ной, а? — разозлилась неожиданно. — Это для тебя ситуация обыденная, а мне до сих пор все эти люди в кошмарах снятся. И вы развелись, с какой стати кому-то из нас должно было прийти в голову тебе позвонить?!

— Ладно, не бухти, — пошёл на попятный Макаров. — Ну, развелись… и что? Люди-то не чужие. Разберемся… а ты чё хромаешь-то?

— Да как тебе сказать! — съязвила в ответ и бросила на него гневный взгляд.

Лучше бы под ноги смотрела. Нога провалилась в небольшую ямку, я успела

лишь пикнуть и рухнула на четвереньки.

— Милка, скажи «му», — брякнул Вася, а я расплакалась, опустилась ещё ниже и припала лбом к земле. — Да блин… — присел рядом и коснулся моего плеча, спросив осторожно: — Чего ноешь-то? Больно?

— Запарил со своими шуточками! — взвилась, скидывая его руку и приподнимаясь на руках. Задрала голову и повторила злобно: — Запарил!

— Ну так это… не виделись давно, накопились. Давай, поднимайся. Я прямо чувствую, как с каждой минутой пустеет бутылка в руках Марины Николаевны.

— Руку дай, — проворчала, вставая на колени. Вася рывком поднял меня, я осторожно наступила на ногу и скривилась: — Ну, дальше, походу, без меня.

— Только не говори, что сломала, — поморщился Макаров, — у меня на гипс аллергия, как оказалось.

— Вывих. Но надо вправлять. Умеешь?

— Могу только вторую выдернуть, для симметрии, — обрадовал Василий, а я стиснула зубы. — Не злись, Милка, не моя вина, что ты такая неуклюжая. Доедем до травмы, делов-то. Иди сюда, — протянул ко мне руки, а я отшатнулась и поморщилась. — Понял, — хмыкнул, криво усмехнувшись, — тогда топай сама. Немного осталось.

Пошёл вперёд, а я осталась стоять, не зная, как сие осуществить. На ногу встать не могла, нужна была, как минимум, какая-то опора, Вася удалялся, а я вновь заплакала, теперь уже от безнадеги, и крикнула ему в спину плаксиво:

— Вась, не бросай меня тут!

— То брось, то не брось! — возмутился, разворачиваясь. — Женщины! — подошёл, сурово хмурясь, без лишних разговоров взял на руки и понёс, старательно обходя низкие ветки.

— Не тяжело? — буркнула, испытывая неловкость.

— Не переломлюсь… — проворчал в ответ.

— А может попробуешь вправить? Там просто дернуть…

— Нет уж! — заявил убежденно. — Это не по моей части.

— А в травме документы потребуют…

— Тогда поедем не в травму.

Вышел из посадки, повертел головой и уже бодрее зашагал по утоптанной просёлочной дороге. Через пару минут я увидела машину, глядя на которую стало очевидно, что Вася все же не бедствует, он открыл дверь, подперев мой зад коленом, усадил на заднее сиденье и бросил беглый взгляд на ногу.

— Хера се раздуло, — вынес вердикт, а я обмякла на сиденье. — И чё, не больно?

— Больно, конечно, — удивилась вопросу, а он завис, задумавшись.

— Странно… — пробормотал, захлопнув дверцу.

Сел за руль и поехал

в своём стиле, а я стиснула челюсть, торопливо пристёгиваясь и хватаясь за всё, что только можно, в попытке обездвижить себя. К концу поездки я покрылась испариной, нога ныла и дергала, но говорить ему под руку я поостереглась. Вася шутил, подкалывал и большую часть времени выглядел вполне безобидно, но мотивы его могли быть не так прозрачны. Хотелось просто оказаться в одном помещении с Мариной и выяснить, наконец, что происходит.

Мы въехали в дачный посёлок, остановились у неприметного домика за высоким забором, Вася посигналил и через пару минут нам открыли ворота.

— Макарыч, с пулевыми не берём! Некуда! — крикнул встречающий, а Вася проехал прямо к дому, не удосужившись ответить.

Вышел, обошёл машину и распахнул дверь с моей стороны.

Васю я не узнала. Хмурый, суровый, сосредоточенный. Лицо ожесточённое, взгляд холодный. Ни тебе привычной легкой придури, ни шуточек, улыбок и нелепых прозвищ. Я отстегнулась и протянула руки к его шее, он вытащил меня с заднего сиденья и понёс в дом.

— Твою мать, Макар, — взвыл щуплый мужичок, увидев нас, — ну почему сюда? Почему?

— Не зуди, — рыкнул Вася, — вправь и уедем.

— Давай туда, — мужчина обреченно кивнул в сторону слегка приоткрытой двери, Вася тут же пошёл в указанном направлении и мы оказались в просторной комнате, жутко напоминающей перевязочный кабинет в больнице.

Положил меня на каталку, мужичок навис над моей ногой, потом перевёл взгляд на лицо, вновь на ногу и удивленно вскинул брови, уставившись на Васю.

— Давай резче, — поморщился тот в ответ, а мужчина засуетился, снимая мой кроссовок.

Через две минуты я со всей силы сжала кулаки, из глаз брызнули слёзы, дыхание перехватило, но я не издала ни звука.

— Ох, Вася, Вася… — повздыхал мужичок, — хватай свою Зойку и вали нахрен отсюда, глаза б мои тебя не видели!

Вася похлопал его по плечу, поднял меня на руки, подцепил одним пальцем кроссовок и пошёл к машине.

— Удобно, — сказала, когда мы выехали.

— Весьма, — хмыкнул в ответ и весело посмотрел через зеркало: — Зойка. Удивила.

— Это даже не перелом, — пожала плечами в ответ.

— Я тоже в детдоме успел пожить, — сказал неожиданно, — но когда больно — я ору.

Я фыркнула, он заулыбался, а через двадцать минут притормаживал у солидного кирпичного забора, открывая ворота с пульта.

— Развод пошёл тебе на пользу, — заметила невзначай, он хохотнул и въехал на территорию.

Марина выскочила из дома, тут же зашла обратно, наверняка встретив гневный взгляд Василия, но голову в проём все равно сунула.

— Ну что за баба… — выдохнул раздраженно и вышел, рявкнув: — Я тебе что сказал!?