Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
Шрифт:
«Слава богу, хоть у нее все хорошо», – с облегчением подумала я. Как удачно, что она столь вовремя уехала в свадебное путешествие, ибо как бы вся эта круговерть на ребенке отразилась – непонятно.
Я прочитала вечернюю молитву (Лора при этом стояла рядом на коврике, усердно подвывала и стукалась лбом об пол), выключила свет и легла в постельку. Волчица тут же предприняла попытку забраться ко мне в кровать.
– Ну уж нет! – возмутилась я. – Иди-ка, дорогая, в гостевые комнаты – выбирай любую!
Та обиделась и ушла.
«Совсем
С этой же мыслей мне пришлось и проснуться.
Лора, собака серая, глухо рыча, тянула меня за щиколотку из кровати. Я же, хоть и сонная, но не растерялась – завизжала и прицельно засветила Лоре пяткой в глаз.
– Ты чего, совсем с ума сошла!!! – закричала я. – А ну, собирай манатки и уматывай из моего дома!!!
Дотянувшись, я включила настольную лампу на прикроватной тумбочке и злобно уставилась на Святошу. Та смерила меня жалостливым взглядом, поправила крест на шее и пошла к стулу. Порылась мордой в ворохе одежды на спинке, ухватила зубами свой балахон и пошла с ним на выход. У двери она приглашающе оглянулась. Мол, хозяйка, раз выгоняешь – так иди, провожай.
Безмерное счастье затопило меня. Неужто она решила меня покинуть? Мне бы ни в жизнь не хватило духу ее на улицу выставить, а раз сама уходит – флаг в руки! Ветер в паруса!
Мгновенно проснувшись, я побежала вперед волчицы.
– Лорочка, – радостно кричала я, сбегая по лестнице. – Ты уж лихом не поминай, если что не так было! Я тебе сейчас и курочки в дорогу дам, и евангелие карманное! Все для тебя, только бы ты умота… тьфу, в смысле улыбалась!
На втором этаже моих ноздрей коснулся странный запах, но я, в эйфории от расставания с дорогой коллегой на него не обратила внимания. Вот сейчас выставлю Святошу, тогда и разберемся. На первом этаже я закашлялась – дышать было вообще нечем.
– Что за черт? – недоуменно пробормотала я, молнией метнувшись на кухню. Так и есть – газовая конфорка с тихим шипением наполняла мою немаленькую квартиру смертоносным пропаном. На плите – турка со сбежавшим кофе, на диване – Бакс в бесчувствии. Кашляя, я закрыла вентиль, распахнула окна в кухне, схватила Бакса и побежала наверх – до спальни на третьем этаже газ еще не дошел в таких количествах, как тут.
Деликатное порыкивание остановило меня около лестницы. Я обернулась – у выходной двери стояла волчица и умильно на меня смотрела – мол, ну что, откройте дверь, и я пойду, да?
– Давай наверх, – буркнула я, и Лора тут же, словно ждала, ринулась ко мне, счастливо повизгивая. Вот черт возьми! Ну как, как мне ее выгнать после того, как она мне, считай, жизнь спасла? Если бы не она – я бы не проснулась больше никогда.
Отчего—то особой благодарности я не чувствовала, лишь разочарование, что избавиться от нее не получилось.
В спальне я открыла окна, положила на подоконник Бакса и пошла на второй этаж – его также следовало проветрить.
В какой-то момент меня кольнул страх – я по всей
«Поверила наконец-то?», – злорадно спросил голос.
«Иди в баню», – огрызнулась я.
«Тазики пинать? – мрачно хохотнул он. – Нет, милая, то что тебя опять сегодня чуть не убили – лучшее доказательство, что это – он».
Я молча пошла снова на кухню, а голос все зудел и зудел:
«Попытка отчаяния, так сказать. Зачем ты ему сказала, что с утра пойдешь завещание переписывать? Ты на место преступника себя поставь – сейчас он еще наследник, а утром уже упс! – и денежки утекут в Зимбабве! Да тут любой бы тебя прибил – и был бы прав!»
Я с ним не разговаривала. Кухня уже проветрилась, я встала около плиты и внимательно ее осмотрела. На конфорке стояла обычная турка на две маленькие чашки, а около горелки под ней расплылось бурое пятно. Видимо, пена и загасила огонь. И все бы хорошо, но! – я никогда не варю кофе в турке. Ни-ког-да! Тут сказывается природная лень. Мне две чашечки кофе – это как слону дробина, и посему я варю кофе в большом эмалированном чайнике. Сию бадейку я ставлю около компьютера на подставке и попиваю кофеек весь день. То, что он вскоре остывает – меня нисколько не смущает.
Для гостей же достается элегантная кофеварка.
А вот турка как куплена в наборе посуды, так и стоит с тех пор без дела на полке, глаз радует дизайном.
Что—то тут не так. Кто меня знает – не мог инсценировать, будто я варю кофе в турке.
«Дурочка ты, – разъяснил голос, – турка удобна тем, что если в нее кофе сыпануть побольше да воды не пожалеть – гарантированно будет море пены. Что и требовалось для того, чтобы сделать вид, что пламя конфорки случайно было погашено. А уж потом кто станет вспоминать, что ты этой туркой не пользовалась?»
Я, не слушая его, оделась, вышла из квартиры и вызвала лифт.
«Не знаю что ты задумала, но чувствую, очки ты снимать никак не хочешь», – проницательно заметил голос.
«У меня отличное зрение», – ровно сказала я.
«Ты знаешь о чем я».
Я промолчала, зашла в подъехавший лифт и вскоре оказалась в холле на первом этаже. Машинально бросила взгляд на большие часы на стене – было половина третьего утра. Та-ак, спать я легла примерно в двенадцать, да и газ не успел распространиться по всей квартире… Получается, Дэн… тьфу, преступник пробрался в мою квартиру меньше часа назад.
Стуча каблуками по каменному полу, я пересекла холл и постучала в стеклянную будочку наших секьюрити. Потом еще раз. Звуки громко раздавались в сонной тишине нашего дома.
– Щаз, – раздалось из-за двери, что вела из охранницкой куда—то вглубь. Через минуту и правда появился встрепанный Сашка.
– Ну кто же на посту спит? – укорила я его.
– Да какой пост, – махнул он рукой. – Ночью двери все заперты, у жильцов ключи, так что ходят только свои. А если дебош какой – так сплю я чутко. Вы чего хотели—то, Магдалина Константиновна?