Научи меня быть слабее. Реванш
Шрифт:
Его нет? Он погиб? Нет, я не верю в это. Я не хочу! Боже, пусть все будет страшным сном. Я не смогу жить без него.
Закрываю глаза. Вижу его. Наша последняя встреча. И теперь все обретает смысл. Совсем иной… тот, что я не смогла понять.
«Я не хочу улетать, находясь с тобой в ссоре».
До чего же я глупой была. Все что он ни делал, даже то, что казалось мне неправильным, он делал ради меня. Чтобы защитить, уберечь от боли. А я упрямилась, не желала слушать. Он поцеловал меня на прощание, несмотря на то что я набрасывалась на него, как тигрица разъяренная, защищая Дениса. И вместо того, чтобы успокоить его, чтобы
Неужели это был наш последний разговор? Неужели не смогу попросить прощения, сказать ему то, в чем не готова была признаться даже самой себе? Неужели не увижу его никогда? Не услышу его голоса? Не смогу к нему прикоснуться?
Я умирала. Сидя в машине возле здания клуба, где когда-то в очередной раз больно ранила сердце этого сильного мужчины, я корила себя. Я думала о том, что все бы отдала, лишь бы он оказался живым.
Я вдруг поняла самое главное. Я одна. Без Артема, без его присутствия рядом я как маленькое никчемное существо. Птица без крыльев, человек без надежды и мечты. За столь короткое время я стала другим человеком. Он вознес меня к небесам своим вниманием, своей любовью, заботой. И пусть это порой выглядело в моих глазах как его эгоизм, сейчас я поняла, что так, как Артем, меня никто никогда не любил.
– Мне не нужен никто в этом мире, – зажмурившись, реву во все горло, с каждым словом мне только хуже… – Только он… Пожалуйста, пусть он будет жив. Пусть все окажется ложью, ошибкой, страшным сном. Я хочу, чтобы он жил. Я приму его таким, какой есть. Я больше никогда не стану пытаться его переделать, я буду с ним, буду идти тенью за ним, принимая от него все, что он даст, с благодарностью. Я вручу ему всю себя. Если он захочет того, я буду рядом до конца моих дней, но, пожалуйста, не забирай его у меня, – сотрясаясь от рыданий, с отчаянной надеждой смотрю в небо. Перед глазами все плывет, но я упорно вглядываюсь в него.
– Тема, только будь жив, – шепчу пересохшими губами, прижимая ладони к лицу.
Не знаю, сколько я так просидела. Час? Два? Очнулась, когда телефон зазвонил. Но, к большому сожалению это снова была Алена.
– Аня, ты как? Нужно ехать в аэропорт, – она будто и не ждала от меня ответа.
– Что мне там делать? Я ведь не родственник, мне ничего не скажут, – произношу усталым голосом. Голова раскалывается, и мысли все расползлись, не могу хватить ни одну.
– Все лучше, чем сидеть и убиваться. Так, прекращай, слышишь! Еще ничего не известно. Ноги в руки – и езжай в аэропорт, тряси их, пусть хоть что-то тебе прояснят!
– Хорошо, ты права, – прочистив горло, смахнув с лица слезы, завожу мотор. Ничего еще не ясно. Нужно брать себя в руки и отправляться туда. Бездействие, в моем случае, равно смерти.
Но боевой настрой оказывается недолог. На соседней улице я попадаю в ужасную пробку. Дорога стоит, машины практически не движутся.
– Черт, только этого не хватало, – рычу в отчаянии. Посмотрев на экран телефона, вижу, что уже девять вечера. И откуда, спрашивается, такие пробки?
Сняв блокировку, набираю Артема. Потом Назара. Потом снова Тему. Надежда крошечная, но она есть. И когда вдруг в динамике телефона раздаются долгие гудки, у меня сердце замирает. А спустя несколько мгновений, будто разрядом электрического тока через дефибриллятор меня возвращает к жизни его хриплый голос в трубке.
– Алло…
Это
– Артем, боже, это ты, – начинаю рыдать. Ничего не могу с собой сделать. Перед глазами все плывет.
– Аня, что случилось? – взволнованно спрашивает он.
– Я… я думала, ты погиб, – пытаюсь сказать, но получается что-то нечленораздельное. Язык заплетается, а тело охватывает ступор. От счастья, от нервов, от волнения.
– Где ты сейчас? – его голос. Он с нотками злости. Но для меня это самый любимый тембр. Сердце в груди бьется так громко, что перебивает весь окружающий шум.
– Я на Садовой, – оглядевшись по сторонам, вижу табличку на доме. – Тут пробка, я не могу уже полчаса никуда уехать, – снова начинаю плакать. Я так много пережила за эти часы, что сейчас чувствую себя маленькой потерявшейся девочкой. Единственное, чего я желаю – оказаться в его руках. Услышать его, увидеть, почувствовать.
– Бл*ть, я на Буденновском, сам в пробке, – рычит рассержено. – Стой там, я сейчас буду, – бросает трубку.
Стой на месте. Да сейчас прям! Если еще пару минут его не увижу, погибну! Выпрыгнув из машины, срываюсь на бег. Игнорируя сигналы стоящих рядом машин, несусь по дороге в сторону улицы, где находится Артем.
В груди все горит, мне приходится постоянно лавировать, преодолевая препятствия. Но я не сбавляю ходу, будто каждая секунда на счету. Вижу его. Он в нескольких десятках метрах, бежит навстречу мне. Вижу, как сигналят ему машины, как едва ли не сбивают с ног водители, внезапно открывающие двери авто. Стянув на ходу пиджак, он отбрасывает его в сторону. Артем перебегает перекрёсток, и в этот момент у его ног резко тормозит машина. Запрыгнув на капот, с легкостью преодолевает препятствие.
Я бегу навстречу, не чувствуя ни усталости, ни страха. Секунда – и я в его руках. Прижимаюсь лицом к его груди, вдыхаю родной запах. Плачу. Он стискивает меня в объятьях, целуя мои волосы. А меня накрывает истерика.
Отстранившись немного, заключаю в ладони его лицо. Смотрю в его глаза, сквозь пелену. Живой, здоровый. Вот он – чувствую его крепкие плечи, целую его губы, его маленький шрам кажется теперь безупречно красивым. Смотрю в его глаза черные, наполненные тревогой… Раньше боялась их до дрожи, а теперь понимаю, что в них – моя жизнь, в них – мой личный космос, смысл всего. Артем хмурится. Лихорадочно исследует мое тело взглядом, пока я сотрясаюсь в рыданиях. До чего он необыкновенный: чудом избежал смерти, а сам проверяет, нет ли на мне повреждений.
– Аня… Кто?! Что случилось?! – подцепив подбородок, заглядывает в глаза.
– Опять ублюдок этот?
– Ты жив, – шепчу, начинаю оседать. Артем подхватывает меня. В его глазах столько волнения и нежности, а я никак не могу прийти в себя. Никак не могу поверить в свое счастье.
– Я думала, ты разбился в том самолете, – подбородок дрожит, по щекам катятся слезы. Артем мученически закатывает глаза, будто только что сейчас понимает в чем дело.
– Черт, – кривится он. – Прости, я не подумал, что ты новости услышишь. Я не сел на тот рейс, опоздал, – его голос тоже начинает дрожать. – Все, тш-ш-ш… – он вдруг прижимает меня к груди. – Успокойся. Я жив, видишь? – он пытается улыбнуться, дабы успокоить меня, но его голос все равно взволнован. – Я с тобой, красивая моя, не плачь.