Научи меня
Шрифт:
– Нет, что-то случилось?
– Расслабься, я пока не рожаю, - почему-то Подольский считал, что если она сейчас обращается к нему с вопросом, то все. У нее начались схватки и нужно срочно ехать в больницу.
– Я поговорить.
– О чем?
– О Кирюшке.
– А что с ним?
– он непонимающе склонил голову на бок и задумался.
– Вроде все хорошо.
И Катя позволила себе впервые честно рассказать, что и как получилось с племянником. Вначале она не хотела
– Вот так, - сложив руки на коленях, она потупилась и окончательно потухла. Рассказывать оказалось неприятно и больно, хотя прошло много времени.
– Что теперь делать, Миш? Она сама говорила, что максимум через четыре года приедет. А если она его заберет?
– Не заберет, - уверенно возразил Миша, барабаня пальцами по столешнице.
– Зачем он ей?
– Ты Надьку не знаешь. Она идеалистка. Как в сказке живет.
– Судя по всему, в ее сказку сын не входит.
– Я серьезно. А если ей взбредет что-то в голову и она приедет за ним? Кирилл этого не переживет.
– А он ее вообще помнит? Почему ты ему сразу не сказала, что ты мама?
Катя непонимающе вытаращилась на него, силясь найти ответ.
– Как я ему скажу? Кирюш, я твоя мама, а через пару лет за тобой приедет другая тетя? Он же ее помнил.
– Ты ему бОльшая мать, чем та женщина, как ее...Надежда. Я не говорю, что она такая плохая, но ей ничего не стоит бросить его еще раз. Да и потом, ты думаешь, она еще о нем помнит?
– Я не знаю, - руки совсем опустились.
– Миш, я его люблю. Но она...
Миша поднялся из-за стола, к ней подошел и опустился на корточки, обхватывая ее холодные ладошки.
– Как ты понять не можешь. Ты его мать. Не она. Она его бросила.
– Но...
– Не оправдывай ее. Она могла здесь остаться, и на свою мать не обращать внимания. Но не захотела. Ты Кирюху воспитываешь и растишь. Ты его любишь. И он тебя тоже. Это твой ребенок, Кать. Наш. И то, что она его когда-то родила, не делает ее матерью.
А ведь она подсознательно держала дистанцию. Всегда подчеркивала, что не мама. Тетя. Тетя Катя. А вышло так, что Кирилл просто не понимает значения слова мама. У него есть тетя, его тетя, а мама для него что-то непонятное. А ведь Катя могла догадаться, что рано или поздно все так выйдет. Все придет к этому разговору, к этим мыслям, не дающим сомкнуть глаз.
– Не вини себя, - Мишка ее самоистязания заметил.
– Ты как раз ни в чем не виновата. А с этой Надей мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо, Катюш.
– Я даже не знаю, где она, - растерянно моргнула девушка,
– Где, как...Как с ней связаться. Она только пару раз звонила, в самом начале.
– Тем более. А сейчас прекрати хлюпать носом. Кать, - умоляюще протянул муж, сдерживая улыбку, - ты чего? Прекращай. Я все сделаю.
– Да?
– Да. Ты мне веришь?
– Конечно.
– Тогда не волнуйся. Это наш ребенок. И точка.
Наш.
Наш.
Эпилог
– Убели! Убели ее! Папа!
– Кирилл!
– Я причем?
– заорал мальчик, удерживая двумя руками снежно-белую морду хаски.
– Я ее даже не трогал!
– Тлогал!
– возмущенно топнула ногой девочка и показала брату язык.
– Папа, он на меня Кузю натлавил.
– Мы тебя не трогали!
– Кузя, ко мне, - Мишка похлопал по дивану, и собака с радостью и облегчением вырвалась из цепких детских рук. Сев на диван, псина благодарно заскулила.
– Кирюха, сколько мне повторять?
– Ну а чего я???
– обиженно протянул Кирилл, состроив сестре страшную гримасу. Она ответила тем же.
– Она сама полезла.
– Нет!
– Да!
– Нет!
– еще отчаяннее заголосила девочка.
– Да!!!
– громче крикнул мальчик.
– А ну-ка цыц!
– зычно рявкнул Михаил, с легкостью переорав детский хор голосов. Дети разом присмирели и втянули голову.
– Оба. Подошли сюда и сели на диван.
Дети, неохотно передвигая ноги, поплелись к отцу, на ходу успевая втихаря толкать друг друга.
– Расселись в разные стороны, - те также неохотно подчинились. Кузьма выпрямился и состроил серьезную морду. Даже спокойного пса довели, изверги.
– Что за концерты? Я вас предупреждал?
– Папа, это все он!
– Ты первая начала лезть! Что ты к нам пристала?
– Я к вам не подходила!
– дочь воинственно скрестила руки на груди и засверкала глазами. Вьющаяся прядь упала ей на лоб.
– Я иглала!
– Иглала, - издевательский передразнил Кирюха.
– Только почему у меня в комнате, трогая мои вещи?
Настя с ответом не нашлась. Обиженно и зло вылупилась на брата, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыбка. Наконец, решив, что так дело не пойдет, она состроила умильную мордашку и повернулась к папе.
– Папочка!
– с претензией косясь на Кирюшу, Настя мило улыбнулась Подольскому.
– Скажи ему, папуль!
Три с половиной года, а уже вертит, как хочет. Правда, пока пытается, но это ей всего лишь три! А что будет через десять лет? Пятнадцать? Ужас.