Научи меня

Молчанова Людмила

Ни о какой работе и речи идти не могло. Поэтому он сорвался и вот сейчас уже был около знакомого дома, и глядел в знакомые окна, ощущая странную приподнятость и умиротворение. Как будто был там, где и должен был быть.

Миша стряхнул пепел с истлевшей до фильтра сигареты, выкинул окурок и зашел в подъезд. Три этажа; мельком посмотрел на квартиру Анны и постучал в соседнюю дверь.

Раздался топот маленьких ножек, скрип открываемой двери и наконец:

– Кто там?

–

Это Миша. Открывай.

Подольский не успел договорить, как загремели замки и дверь распахнулась. Прямо ему навстречу ласточкой вылетел Кирилл, и Миша еле успел схватить его, чтобы тот босиком не побежал по подъездной плитке.

Мальчик и радостным возгласом вцепился в Мишкины запястья, и мужчине ничего не оставалось, как поднять его на руки. Кирилл счастливо взвизгнул и со всех сил тонкими ручонками обхватил его за шею.

Все так стремительно произошло, что Михаил совсем не успел ни подумать о сложившейся ситуации, ни удивиться поведению ребенку. Спокойно и правильно - вот как это было. И мужчина поспешно, все так же держа мальчика на руках, зашел в теплую квартиру и прикрыл за собой дверь.

– Тебя Катя не учила дверь незнакомым не открывать?
– усмехнулся Миша и поставил ребенка на пол.

– Ну это же ты, - как само собой разумеющееся произнес Кирилл и с ногами забрался на маленький деревянный стульчик.
– И я спросил.

– Спросил он...Ты дверь открыл быстрее, чем спросил. Тетка твоя где?

– А, купается, - он равнодушно махнул рукой.
– А я играю. Пойдем со мной.

Миша разулся, повесил куртку на вешалку поверх Катиного пальто и пошел следом за Кириллом, мазнув взглядом по покрашенной светлой краской двери. Оттуда раздавалось журчание воды, а сквозь щель пробивалась полоска света.

– Смотри, я покрасил, - ребенок деловито усадил Мишу на разобранный диван и притащил смутно знакомую раскраску. Подольский отпихнул пуховое одеяло в сторону и подвинулся, освобождая место мелкому.
– Нравится?

Он склонил голову набок, пристально рассматривая ярко-зеленую машину с синими колесами.

– Нравится.

Кирилл перевернул страницу, теперь демонстрируя кислотно-желтый мотоцикл.

– А этот?

– И этот нравится.

– А эту Катя красила, - Миша увидел аккуратно разрисованный автомобиль, выделяющийся среди творчества мальчугана.
– Красиво?

– Красиво, - послушно кивнул Подольский и закатал рукава тонкой водолазки.
– Что так жарко?

– Катя обогреватель включила. Миша?

Ребенок из-под опущенных ресниц на него косился с неуверенность и любопытством. Под Мишкиным понимающим взглядом Кирилл заерзал и выпалил:

– А ты далеко был?

Мужчина на секунду замешкался.

–

Далеко.

Ребенок непонятно чему удовлетворенно кивнул. А затем продолжил:

– А что ты делал?

Да уж, с этой семейкой нужно перестать удивляться. Вот и Кирилл сейчас - сидит, дышит ему в пупок, но смотрит так угрожающе, недоверчиво и допрашивает. И этому мелкому только четыре.

– Работал.

Кирилл широко улыбнулся и встал на диване на колени.

– Это хорошо. Но ты не уезжай так больше. Мы тебя ждали.

Мы тебя ждали. Подольский испытал сильнейшее чувство дежа вю. Он это уже слышал. Пару дней назад, с такими же, но немного другими интонациями, со сквозившей обидой и болью в голосе, но такое же потерянное и едва ли не безнадежное.

Мы тебя ждали.

От Кирилла исходило столько доверия, что Мишке стало неуютно и страшно. Страшно не оправдать ожиданий, разочаровать и обидеть чем-то. Их. Их обоих. А ведь его действительно ждали. Сильно ждали и скучали. По крайней мере, Миша надеялся, что Катя тоже скучала. А что ждала - он не сомневался.

– Не буду, - пообещал Подольский, и протянул руку, за которую мальчик сразу же цепко ухватился. И переполз ему на колени.
– Я постараюсь так больше не делать.

Мальчик отстранился, заглядывая Мише в лицо, и пригрозил пальцем.

– Я запомнил. Миш?

– Чего?

– Меня сегодня воспитательница хвалила.

– Правда?
– изумленно приподнял брови Подольский и восхищенно присвистнул, отчего Кирилл расцвел и покраснел от удовольствия.
– За что?

– Я по английскому все-все слова выучил, которые она задавала.

– Все-все?

– Да. Один из группы.

– Вы и английский учите?

Для Мишки рассказы Кирилла были такими фантастическими, что он внимательно слушал и не перебивал. Во времена его детства они в садиках английский не учили. Да даже и в школе. Лишь в старших классах ввели, да и то все посредственно и как-то вяло. Это уже потом Подольский, приехав в Питер и столкнувшись с проблемой нехватки знаний, начал посещать специальные курсы быстрого изучения языка, книги начал читать, а потом мотаться по загранице.

Миша хотел добиться многого, хотел стать самостоятельным, самодостаточным человек, а не жалким подобием личности, как его опустившийся на самое дно отец. Подольский всеми силами, хватаясь почти за любую работу - а иногда и за несколько сразу - покорял нужные вершины. И покорил. И имел право гордиться собой. Он сам всего добился, потом, кровью и своими силами, без чьей-либо помощи.

– Учим, - но Кирилл тут же помрачнел.
– А еще нас теперь танцам учат. Фу!