Научиться не тонуть
Шрифт:
И чем дольше он тут вертится, тем ниже моя репутация.
Скелет не всегда существовал – наш семейный фотоальбом показывает мне, какова была реальность до того, как он начал появляться. Но я была еще слишком юна тогда, чтобы сохранить эти воспоминания, воспоминания времен до Скелета. Моя реальность, мои воспоминания как кусочки головоломки, которые никогда не составят полную картинку.
И я ничем не могу помочь, только думать о том, что, может, если Скелет уйдет, мы вновь станем идеалом.
Глава 2:
Как
ТОГДА: Возраст Два и Четыре
Наш семейный фотоальбом всегда лежал в гостиной на нижней полке квадратного, темно деревянного, кофейного столика, доступный всем для просмотра в любое время. Когда смотрела я, то всегда открывала на одной и той же станице – на фотографиях, которые передавали мне воспоминания, которых у меня не было, воспоминания о том, как выглядит идеал.
На фотографиях мне два года, и мои детские кудряшки торчат испод краев розовой солнечной шляпы. Под моими ногам теплый песок. Мама сидит рядом со мной в голубом купальнике и пучеглазых солнечных очках, с ярко желтой лопатой и ведром между нами. Я смотрю на воду, с восхищением наблюдая за Папой; Люком, четырнадцати лет; и Питером, шести лет – все плавают – мои ладони сложены вместе в хлопке. Под фотографией моя Мама написала круглым подчерком: «Клэр не терпится пойти в воду к братьям».
Следующая фотография была сьемка в действии Папы, держащего меня в озере, обе руки брызгаются, капли воды застыли в воздух, мои глаза закрыты, а рот открыт от удивления. Люк улыбается, обнимая Питера рукой, которая защищает их обоих от брызг.
Была и фотография Люка и Питера, которые стояли на коленях у большого песочного замка – «Произведение искусства!»– Питер, заполняющий ров водой из желтого ведра. Присев рядом с Люком, я тяну его за руку одной ладошкой, показывая другой на надвигающуюся воду.
Последняя была групповой фотографией Мамы и Папы, стоящих на коленях позади нас, я щурюсь и улыбаюсь между моими братьями. С озером, как фон, закат солнца на наших лицах оставляет наши длинные тени на песке. Мама написала: «Никто из нас не хотел, чтобы этот день заканчивался!»
Эта семья, вместе и счастливая, не желающая, чтобы этот день заканчивался - та, которую я знаю только по этим фотографиям.
Два года спустя Люк ушел.
Мое первое настоящее воспоминание было ночным кошмаром. Ночным кошмаром во всех красках. Ледяной синий воздух.
Там был дом – прям как наш, даже с нашими клумбами с желтыми цветами. Все было так тихо, даже холодильник не гудел. Я шла по залам, чувствуя ковер, шуршащий под моими ногами, когда я позвала своих родителей, Питера и Люка.
Звук бы поглощен стенами.
Я посмотрела наверх, на мамины фотографии. Мои голые ноги ударились обо что-то твердое и холодное. Питер. Застывший. Застывший с открытыми веками, без глазных яблок.
Я
Он не пришел.
Бабушка Товин остановилась у нас, когда мне приснился этот кошмар. У меня практически не осталось других воспоминаний о ней, с тех пор как она умерла, когда мне было пять. В ту ночь она разбудила меня и обняла. Мои руки скомкали край ее ночной рубашки и не отпускали. Бабушка вынула из кармана ее любимые читки – те, что с красным бисером – и сказала мне, что, когда у нее бывают плохие сны, она молится. И, читая с ней Аве Марию, я пальцами натирала каждую бисеринку. Когда мы закончили, я все еще боялась, и она разрешила проспать остаток ночи с ней на раскладном диване. Мне не нужна была Бабушка – или Мама, или Папа, или Питер. Мне нужен был Люк, но Люк ушел.
На следующее утро Бабушка объяснила Папе, что я, наверняка, каким-то образом, посмотрела один из страшных ужастиков. Да и эти сладости перед сном привели к ночным кошмарам. Когда Скелет услышал это, он согнулся в смехе, придерживая свои ребра так, чтобы те не отвалились. Затем, высмеявшись, он гордо показал на себя. Бабушка проигнорировала Скелета и повесила ее любимые читки у меня в комнате. Она сказала мне, что, если у меня будет еще один кошмар и ее не будет рядом, я могу взять их и молится, и это защитит меня. Но это не сработало. Ночные кошмары продолжались. А Люк все не приходил спасти меня.
Глава 3:
Перебита
СЕЙЧАС
«Когда ты рубишь чеснок, убедись, что он действительно мелко нарезан,» сказала моя Мама, передавая мне разделочную доску.
Я вынула нож из верхнего выдвижного ящика. «Что на ужин?»
«Курица и рис с брокколи. После того как закончишь с чесноком, нарежь полголовки лука.»
«Звучит классно.» Я секунду понаблюдала за Мамой. Сосредоточившись на рисе, она медленно перемешивала его в кастрюле, чтобы равномерно покрыть каждую крупинку оливковым маслом. Лоб гладкий. Плечи расправлены и расслаблены. Подходящий момент, чтобы спросить.
«Я видела маму Дреи сегодня в школе. Она подробнее рассказала мне об их поездке этим летом – той, в которой они поедут по колледжам.» Я начала спокойно, сдирая сухую кожуху с чеснока. «Две недели, шесть университетов. Все в Калифорнии и Орегоне. Они и меня пригласили.»
«Ох, Клер, я так не думаю.» Она так быстро ответила, будто и не слышала, о чем я спросила.
И пусть. "Я так не думаю" не является полноценным «Нет».
Я пробую еще раз.
«Но мам.» Нож легко скользнул вдоль чеснока. Я остановилась, чтобы переместить пальцы подальше. «У меня тонна брошюр из разных школ. Я запуталась. Мне самой надо посмотреть, что там в действительности.»