Научная фантастика. Ренессанс

Кларк Артур Чарльз

Сожалея о своей вспышке, Футида согласился:

— Да, это должно помочь мне удержаться на ногах.

Бок сильно болел, а ягодицы еще ныли после первого падения.

«Мне еще повезло, что я не порвал скафандр, — подумал он. — Или не повредил рюкзак».

— О'кей, я натянул веревку. Не волнуйся, давай.

«Дорога длиной в тысячу миль начинается с одного шага». Мицуо Футида вспомнил древнее изречение Лао-Цзы, ступив обутой в ботинок ногой на склон перед

собой. Голая скала, казалось, хорошо держала его.

«Ты не заметишь льда», — напомнил он себе. Слой слишком тонкий, чтобы увидеть. В нескольких десятках метров справа от него косые лучи солнца освещали пологий спуск в кальдеру. «Там не должно быть льда», — решил Футида. Он двинулся в ту сторону, медленно, проверяя почву перед каждым шагом.

Канат крепился к обвязке на груди, так что он мог без труда отстегнуть его в случае необходимости. Трос натянулся, и идти стало еще труднее. Футида почувствовал себя какой-то марионеткой на веревочке.

— Ослабь немного, — попросил он Родригеса.

— Ты уверен?

Он обернулся, чтобы взглянуть на своего спутника, и с удивлением увидел, что астронавт превратился в крошечную фигурку на краю кратера, освещенную ярким солнцем и едва заметную на фоне темно-голубого неба.

— Да, уверен, — сказал он с деланым терпением.

Через несколько секунд Родригес спросил:

— Ну а теперь как?

Футида не заметил никакой разницы, но ответил:

— Лучше.

В свете солнца он разглядел примерно в двадцати метрах внизу скальный выступ и решил направиться к нему. Медленно, осторожно он начал спуск.

— Я тебя не вижу. — Голос Родригеса в наушниках звучал слегка озабоченно.

Подняв голову, Футида увидел лишь просторы синего неба и пологий склон голой скалы. И туго натянутый канат, его спасительную ниточку.

— Все нормально, — сообщил он. — Я включил виртуальные камеры и записываю спуск. Я собираюсь остановиться у уступа и отколоть там несколько образцов породы.

— Эй, Мицуо, — позвал Родригес.

Футида машинально взглянул вверх, но астронавта не увидел. Футида был один внизу, на выступе отлогого каменного склона кальдеры. Углеродный трос, соединявший его с лебедкой наверху, также служил «каналом» для радиопереговоров между напарниками.

— Что такое? — ответил он, обрадовавшись голосу Родригеса.

— Как там дела, приятель?

— Да как сказать, — ответил Футида. — Это зависит…

— Зависит от чего?

Биолог заколебался. Он уже несколько часов работал на этом уступе, откалывая образцы, измеряя тепловой поток, терпеливо вгрызаясь

буром в твердый базальт, чтобы выяснить, нет ли в скале включений водяного льда.

Он оказался в тени. Солнце ушло. Подняв голову, он с облегчением увидел, что небо по-прежнему оставалось ярко-синим. Там, наверху, еще светит солнце. Он знал, что Родригес не позволит ему задержаться здесь после заката, но вид дневного неба все же несколько успокаивал его.

— Это зависит, — медленно ответил он, — от того, что ты ищешь. Геолог ты или биолог.

— Вот оно как, — сказал Родригес.

— Здесь рай для геолога. В этих скалах сохранилось значительное количество остаточного тепла. Больше, чем может накопиться в результате падения солнечных лучей.

— Думаешь, вулкан еще активен?

— Нет-нет. Он потух, но гора еще теплая — чуть-чуть.

Родригес не ответил.

— Ты понимаешь, что это значит? Этот вулкан может быть намного моложе, чем мы думаем. Намного моложе!

— Насколько?

— Думаю, на какие-нибудь несколько миллионов лет, — ответил Футида возбужденно. — Не больше чем на десять миллионов.

— Мне он по-прежнему кажется чертовски старым, дружище.

— Но здесь может существовать жизнь! Если здесь сохранилось тепло, то в толще скалы, возможно, есть жидкая вода.

— А мне казалось, что на Марсе вода не может быть жидкой.

— На поверхности — нет, — объяснил Футида, чувствуя дрожь восторга. — Но глубже, внутри, где давление выше, там, возможно…

— Там, внизу, по-моему, дьявольски темно.

— Верно, — подтвердил Футида, заглядывая через край уступа, на котором он сидел. Обогреватель скафандра работал нормально; здесь, наверное, было градусов сто ниже нуля, но он чувствовал себя комфортно.

— Мне не нравится, что ты сидишь там в темноте.

— Мне тоже, но ведь именно за этим мы сюда и прилетели, верно?

Ответа не последовало.

— Мне кажется, у нас еще есть несколько сот метров неразвернутого троса, так?

— Тысяча сто девяносто два метра, согласно измерителю.

— Значит, я могу спуститься довольно глубоко.

— Мне не нравится эта темнота.

— Фонарь у меня на шлеме работает нормально.

— И все-таки…

— Не волнуйся за меня, — настаивал Футида, отметая опасения астронавта.

Ему хватало и своих собственных страхов; он не хотел сражаться еще и со страхами Родригеса.

— В конце уступа я видел щель, — сообщил он астронавту. — Похоже на отверстие старого лавового туннеля. Возможно, он ведет довольно глубоко внутрь.