Научная логика
Шрифт:
К сожалению, большего позволить себе нельзя. Город – это переплетение древних и будоражащих энергетик, которые могли многое рассказать умеющему их впитывать путнику. Но ничего не дается даром – у каждого действия в этом мире есть своя цена.
Мальчик осторожно оглянулся. Горожане в быстром темпе проходили мимо него, изредка бросая недоуменные взгляды на его странную одежду. Но не более того. Келен пожал плечами и в спокойном темпе стал доедать свое угощение.
Мгновения было явно недостаточно, но и его хватило, чтобы опознать что-то злобное, хищное и явно недовольное. Похоже, этот милый городок лишь притворялся таковым, а за его кулисами творились подлинные
Келен лениво поворачивал голову из стороны в сторону, стараясь различить неведомые простому глазу диковинки. К сожалению, в текущем его состоянии это было попросту невозможно – он духовно закрылся от окружающего его мира, теперь найти его было попросту невозможно. Но и сам мальчик не мог увидеть ничего необычного – это была словно двусторонняя игра в прятки, которая могла продолжаться до бесконечности, если только одна из сторон не выйдет из своего убежища.
А при теперешнем положении дел у Келена не было ровно никакого желания даже носа показывать из своего маленького внутреннего мира, потому что он знал – если его поймают, то придется бежать. И бежать долго, быстро и крайне суетливо. А суетиться он не любил.
Он прошел мимо пекарни и не забыл купить свежего хлеба. Он вообще редко что-либо забывал, ведь упущение какого-либо звена в стратегической цепочке рассуждений нередко приводит к провалу, казалось, так тщательно разработанного плана.
Наконец, после неторопливой двухчасовой прогулки ноги привели его к шикарному зданию, возвышающемуся надо всеми в своем величии в центре города.
Поместье Марии фон Эрис, которая и была той гостеприимной особой, пригласившей его и Фрею на торжественное мероприятие, что должно было состояться через месяц. Приглашения разослали еще полгода назад – хозяйка грядущего празднества никогда не любила торопиться. И никогда не принимала отказов.
Вообще, слово «никогда» ассоциировалось с ней полнее всего. Только касалось оно чаще всего остальных людей, но только не нее.
Как ни странно, но все позволяли существовать такому порядку вещей. Благо она была чрезвычайно милой, пушистой… и чрезмерно кровожадной.
–
Гостей уже прибыло порядочное количество. Именно поэтому Фрея и Келен решили уединиться в гостинице, которую все благоразумные люди обходили стороной.
У девушки при виде такого большого скопления людей начинало неприятно резать зубы, а у мальчика просыпалось желание закружить всех в смертельном танце. Один день пребывания на балу они бы еще выдержали, но находиться около месяца в доме полном вкусн… благовоспитанных аристократов было выше их сил.
Ради разнообразия и ради отдания дани приличия госпоже Марии они с удовольствием решили посетить это пышное празднество, но уже после него их ждала долгая дорога, полная открытого неба, высокой травы и изредка встречающихся таких же одиноких путников, как и они.
Городская, а тем более и светская жизнь были точно не для них – долго себя сдерживать было решительно невозможно. Вернее, возможно, но зачем, если дозволено наслаждаться жизнью в том ключе, в котором хочется?
Келен отметил, что пришел слегка не вовремя, – близился час обеденного перерыва, и богато одетые люди степенно стягивались в просторный зал, где уже хлопотали мириады верных слуг госпожи Эрис. У мальчика не было ровно никакого желания делить угощение со столь большой компанией, поэтому он быстрым шагом направился в сторону декоративного
Присев на лавочку, на изготовление которой ушли последние запасы крайне редкого красного дерева, он достал из-за пазухи пакет, в который заранее положил буханку хрустящего и еще хранящего тепло каменной печи хлеба, а также бутылку дорогого вина.
И вопросительно уставился на деловито подплывающих к нему уток.
Утки, в свою очередь, вопросительно уставились на него.
Придя к молчаливому соглашению, утки хором крякнули, а мальчик отломил кусочек хлеба, который мгновение спустя полетел в сторону его галдящих соседей. Утки с жадностью схватились между собой за угощение.
Мальчик грустно вздохнул. Когда-то он ссорил между собой правителей целых империй, увещевал родных сестер предавать друг друга ради денег и славы, а собак – загрызть насмерть псаря, который до этого со всей любовью заботился о своих питомцах и ни разу не притрагивался к ним кнутом.
А теперь вот он смотрит, как утки выдирают друг из друга намокший кусочек хлеба, безоговорочно доверяя человеку, который кормит их в первый раз.
Но что делать, подумал он, кидая следующий хлебный кусочек прямиком в жадные глотки крикливых птиц. Времена меняются, а он уже проходил тот случай, когда такая яростная и вечно терзающая вседозволенность довела его до точки. Все-таки, чтобы получать удовольствие от жизни, нужно себя в чем-то иногда ограничивать. Без этого ты легко можешь потерять человечность и стать зверем, вечно думающем о следующем куске наживы.
Задумавшись о своем, мальчик ненароком загляделся на маленькое каменное изваяние, которое кто-то поставил в центре пруда. Странно, раньше его не было… оно изображало маленькую уточку, которая запрокинула голову назад, фонтанируя из нее слабой струйкой. Плещущаяся вода создавала ощущение умиротворенности, спокойствия.
Было хорошо…
.
.
.
Но почему же эта каменная уточка привлекает к себе столько внимания? Только лишь потому, что она находится в центре композиции?
Келен для проверки бросил кусочек хлеба в сторону фонтана. Уточки, весело расплескивая воду, бросились к своей каменной сотоварке, но, не доплыв буквально чуть-чуть до статуи, разом остановились и принялись кружить неподалеку, вопросительно поворачивая свои клювы в сторону мальчика.
Интересно.
Теперь он бросил угощение чуть ближе. За хлеб тут же создалась импровизированная драка, услаждая своей суетливой непоседливостью случайного человеческого зрителя.
Но мальчику было не до этого – он сосредоточенно смотрел на кусочек хлеба, который слабыми волнами, исходящими от ныряющими за хлебом птиц, прибило к небольшому каменному изваянию.
Странно… не может быть, чтобы они его не видели.
Он повторил попытку. И еще раз.
Результат не изменился, только теперь три мокрых кусочка покачивались у каменной уточки. Живые птицы, казалось, со злобой смотрели на свою неодушевленную соседку, хлопая крыльями и кружа вокруг небольшого фонтана.
Мальчик застыл в сосредоточенном ожидании, не сводя пристального взгляда с центра пруда. Буквально десять минут спустя три уже окончательно размокших производных от кондитерского изделия степенно отплыли от статуи на радость галдящим птицам. Все это произошло столь незатейливо и просто, что можно было поверить, что ниспадающая вода из клюва каменного изваяния да суетливые движения плавающей вокруг живности создали своеобразное течение, по которому хлебушек и отплыл от камня.