Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева
Шрифт:
Самым важным подразделением в системе научно-технической разведки была Военно-промышленная комиссия (ВПК). Она координировала деятельность добывающих органов (распределение заказов) и раздачу добытой информации девяти министерствам, отвечающим за вооружение, и трем министерствам — химической промышленности, электроники и нефтехимии [533] .
Аббревиатура ВПК идентична сокращенному названию «военно-промышленный комплекс». И это не случайно. Комиссия была управляющим и координирующим органом советской оборонной промышленности. Дело в том, что по многочисленным оценкам западных экспертов, информация, добытая по линии научно-технической и военно-технической разведок, сыграла важную роль в развитии отечественного оружия.
533
Вольтон Т. КГБ во Франции. —
Алгоритм работы ВПК был простым, но оптимальным:
1. Комиссия собирала заявки от 9 министерств оборонной промышленности.
2. На основе этих заявок совместно с ВИМИ разрабатывался разведывательный план на год.
3. Затем план передавался всем добывающим органам не только Советского Союза, но и разведок соцстран.
4. Сбор данных, добытых за год, их обработка совместно с ВИМИ и распределение по «заказчикам».
5. Подсчет средств, сэкономленных промышленностью и научно-исследовательскими учреждениями.
Руководил ВПК с 1963 по 1985 год Л. Смирнов, а затем его сменил Ю. Маслюков [534] . Ежегодно в распоряжение ВПК выделялся специальный фонд в размере около 12 млрд. французских франков для финансирования конкретных операций [535] .
Несмотря на свой бюрократизм, система оперативно реагировала на потребность отдельных ведомств в той или иной технологии. Вот, например, как было принято решение о добыче образцов аккумуляторных батарей для дизель-электрических подводных лодок. Дело в том, что аккумуляторы были свинцово-кислотными и имели плохие масса-габаритные характеристики. Еще один их недостаток — не очень большая энергетическая мощность.
554
Там же, с. 280.
535
Квятковский В. Л. Мы вместе служили флоту. — СПб., 2000, с. 140.
На одном из совещаний, которое проходило под руководством командующего ВМФ адмирала флота Советского Союза С. Г. Горшкова и министра судостроительной промышленности Б. Е. Бутомы, решалась судьба представленных проектов подводных лодок и надводных кораблей. Как вспоминал позднее один из участников этого мероприятия, «все вопросы решались очень оперативно, с назначением соответствующих ответственных лиц за доработку и исполнение возможных вопросов».
Обсуждали и проект новой дизель-электрической лодки. Главный конструктор четко и кратко изложил суть проекта. Ответил на вопросы присутствующих. Несколько замечаний было у заместителя главнокомандующего по кораблестроению и вооружению вице-адмирала В. П. Котова. Решили, как исправить указанные недостатки. Осталось последнее слово за главкомом и министром судостроительной промышленности. Вдруг поднялся начальник Главного штаба ВМФ Н. И. Смирнов и сказал, что «подлодка действительно обещает быть хорошей, однако ее энергетика, т. е. аккумуляторные батареи, — позавчерашний день». Наступившую после такого заявления тишину прервало язвительный вопрос Б. Е. Бутомы: «А что вы можете представить другое?» Н. И. Смирнов спокойно сообщил, что у одной иностранной компании есть новые аккумуляторы, значительно меньшие по размеру и весу, чем отечественные, но обладающие очень большой энергетической мощностью. Министр вежливо прервал офицера и сам стал рассуждать вслух о том, что напрямую аккумуляторы, нам, естественно, не продадут, да и стоимость у них очень большая. Поэтому, для начала надо через посредника закупить один образец и внимательно изучить его. «Ну, а дальше видно будет», — этими словами он закончил свой монолог [536] .
536
Ричелсон Джеффри Т. История шпионажа XX века. — М., 2000, с. 448-449.
Оценить реальный размах советского государственного промышленного шпионажа на Западе смогли только в начале 80-х годов. Агент французской разведки В. И. Ветров не только подробно рассказал о системе, но и передал множество интересных документов.
Например, 128-страничный отчет Военно-промышленной комиссии о результатах работы за 1979 год. В нем отмечалось, что за отчетный год было добыто 196 образцов техники и 3896 документов, а Управление «Т» ПГУ КГБ завершило 557 разведывательных операций из 2148. «Пятьдесят семь образцов и 346 документов были эффективно использованы в научно-исследовательской деятельности и разработке новых систем оружия и военных материалов, а также в усовершенствовании систем оружия, находящихся на вооружении в настоящее время». Кроме этого, особо подчеркивалось, что советская военно-авиационная промышленность сэкономила
В другом документе ВПК, от 19 июня 1981 года, сообщалось, что в 1980 году комиссия выдала 3617 заданий . по сбору научно-технической информации, 1085 из которых были выполнены до конца года. Они способствовали осуществлению 3396 советских исследовательских и конструкторских проектов. И хотя основная часть была почерпнута из открытых западных источников, 90% разведданных, заслуживших наиболее высокую оценку, были получены благодаря тайным операциям КГБ и ГРУ.
Управление «Т» в 1980 году рапортовало о получении 5456 образцов (техника, узлы и микросхемы), из которых 44% были переданы в оборонную промышленность, 28% в гражданскую сферу и 28% в КГБ и прочие организации [537] .
537
Брыкин О. Исповедь офицера разведки. М., 1998, с. 167.
Иногда система давала сбои. Вот как, например, в Советском Союзе узнали об одноразовых шприцах.
В 1964 году в Токио проходила очередная Олимпиада. Сотрудник НТР, который был задействован в оперативно-агентурном обслуживании советской спортивной делегации, случайно познакомился с японцем — владельцем завода по производству одноразовых шприцев. Они несколько раз встречались и на прощание бизнесмен подарил своему новому знакомому коробку с продукцией своего предприятия. Два года она хранилась у офицера КГБ, который регулярно переезжал с квартиры на квартиру в Москве, пока однажды не вручил этот сувенир своему знакомому — сотруднику Минздрава СССР. А спустя примерно полгода он узнал, что с японской фирмой был заключен контракт на поставку одноразовых шприцев советским военным [538] .
538
Хасс П. Дж., Капоши Дж. КГБ в ООН. — М., 2000, с. 66-90.
Глава 15 .НЕУДАЧИ НТР
О неудачах советской научно-технической разведки в период «холодной войны» известно очень мало. Поясним, что речь идет только о тех операциях, которые проводились под контролем контрразведки противника или агент по какой-либо причине не смог начать сотрудничество с КГБ или ГРУ.
В начале апреля 1951 года второй секретарь советской делегации в ООН А. П. Ковалев познакомился с инженером крупного завода, на котором производили различную электронную аппаратуру. Когда дипломат, после нескольких месяцев общения, попытался получить от собеседника секретную информацию, то американец сообщил об этом в местную контрразведку. С этого момента Ковалев попал под наблюдение ФБР. На нескольких встречах с двойным агентом присутствовал помощник советского военно-морского атташе И. А. Амосов. Обоих дипломатов депортировали 3 февраля 1954 года [539] .
539
Там же, с. 116-136.
В 1955 году сотрудник советской делегации в ООН Б. Ф. Гладков попытался получить секретную информацию по турбинам, но 22 июня 1956 года был объявлен персоной нон грата [540] . В том же году переводчик ООН В. Петров познакомился с чертежником крупной самолетостроительной компании. После попытки получения конфиденциальной информации потенциальный агент сообщил в ФБР и переводчик был вынужден уехать из страны 23 августа 1957 года, не дожидаясь приказа о собственной депортации.
540
Там же, с. 137-154.
Другой советский дипломат В. Михеев провалился во время аналогичной операции. Информация о его неудаче просочилась в американские газеты и он был вынужден покинуть страну, не дожидаясь начала официальной процедуры объявления персоной нон грата [541] .
В конце августа 1959 года житель США А. Котлобай предложил О. Калугину секреты твердого ракетного топлива. Вот так был завербован агент советской разведки Кук, положив начало детективу под названием «Кто вы Олег Калугин — американский шпион или советский диссидент?». На сегодняшний день де-факто он признан агентом ЦРУ, а де-юре — обычный отставной генерал КГБ, который легально уехал в США.
541
Соколов А. «Суперкрот» ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина (версия разведчика). — М., 1999, с. 16— 18, 187-191.