Научпоп
Шрифт:
Жизненные пространства животных разных видов могут многократно перекрывать друг друга. Так, на таком пространстве у хищной рыси находятся и «земли» ее будущих жертв, например, зайцев и куропаток, и жизненные пространства несъедобных для нее видов, и пространства других хищников, скажем, куницы. Особи же одного вида используют свое жизненное пространство либо каждый сам (как одиночно живущие лоси или тигры), либо семейно (бобры, ондатры, вороны, волки), либо совместно, всем стадом, объединив индивидуальные жизненные пространства и кочуя по ним (северные олени, сайгаки, слоны). Приматы тоже используют его совместно: гориллы и шимпанзе живут небольшими группами, а наземные обезьяны — крупным стадом.
Поскольку особь не обязательно защищает свое жизненное пространство, постольку в ее инстинктах нет некоего «права» на него,
Захватить все свое жизненное пространство и охранять его от всех и вся — непосильная задача для большинства видов, да и не нужная. Достаточно охранять какую-то его существенную часть. Многие территориальные виды охраняют свою «землю» всю жизнь (например, сороки), другие — только в сезон размножения (перелетные соловьи). Тигр и медведь охраняют свою территорию в одиночку, и она у них почти равна жизненному пространству. Пара воронов охраняет значительную часть пространства семьи круглый год. Пара щеглов охраняет небольшую его часть, а скворец и воробей сократили свою территорию до маленького пространства вокруг гнезда.
Человек, видимо, тоже имеет потребность в индивидуальной, а особенно в семейной территории, если он ведет подходящий для этого образ жизни. Не встречай он противодействия, он явно расширил бы свою семейную территорию до размеров жизненного пространства, но он легко довольствуется и небольшим охраняемым участком вокруг дома. Дом же без хоть какого-то своего пространства вокруг неуютен, порождает много стрессовых ситуаций. Интересно, что если это реализация инстинктивной программы, то программы очень древней: у орангутанов еще есть семейный участок, а у более близких к предкам человека горилл и шимпанзе такая программа уже не реализуется.
Некоторые стадные животные живут, подобно северным оленям, вообще не охраняя никакой территории. Другие же, в том числе стадные обезьяны, охраняют ее коллективно.
Какую бы территорию ни охранял вид, он имеет для этого соответствующие инстинктивные программы агрессивного поведения. Тут и демонстрация границы, и позы угрозы при ее нарушении, и приемы территориальной драки, а также программы моральных запретов, сводящиеся к тому, что «прав тот, чья территория нарушена», что позволяет конфликтовать с соседом со временем все реже и мягче. Занимая весной участки, зяблики зачастую дерутся так, что катаются по земле. А позднее, чтобы остановить соседа, нарушающего границу, хозяину достаточно издать один звук. При территориальных конфликтах очень помогает ясность и очевидность границ. Птицы используют для этого естественные градации местности и заметные предметы. Звери дополняют видимые вехи нанесением на них пахучих меток: кто пользуется для этого мочой, кто трется о шершавый ствол или камень телом, а у некоторых есть даже особые пахучие железы. Метка дает исчерпывающую информацию о хозяине. Примерившись, на какой высоте он ее нанес, и на какой может нанести сам, пришелец получает сведения о росте владельца территории.
Человек испытывает ту же потребность обозначить границы камнями, деревьями, столбами, черепами, а также надписями, как правило, угрожающего характера. Мало того. Поскольку территориальная мораль у человека слабая и он может легко нарушить границы чужого участка, нам кажется, что всего надежнее весь свой участок оградить загородкой, а если есть возможность, то и непреодолимой стеной.
Человек, без сомнения, относится к видам с очень сильным инстинктом защиты некоей коллективной территории с четкими границами. Государство оборудует их такой обороной, какая и не снилась при ограждении семейного участка. Мало какой отец пошлет своего сына умереть, но не впустит на участок соседа. Для обороны же коллективной территории мы делаем это как само собой разумеющееся. Зоологи уже давно поняли, что в этом поведение человека более всего напоминает поведение стадных наземных обезьян африканской саванны. Так что самое время с ними познакомиться.
Многие виды стадных животных пришли к сходному решению проблемы полов: во избежание бесконечных стычек и драк самец изгоняет из стада ставших половозрелыми самцов, включая и собственных сыновей. Плодовитость
Приматы всеми этими качествами не обладают. Поэтому освоение приматами наземной жизни в полной хищниками саванне Африки требовало найти какое-то иное решение защиты стада от хищников.
Собакоголовые обезьяны (павианы) — всеядные наземные собиратели. Несколько миллионов лет назад, осваивая саванну, они нашли, по-видимому (в статье «Homo militaris» я уже писал об этом), единственно возможный путь эволюции. Самцы, а они крупнее, сильнее самок и вооружены мощными клыками, не изгоняются из стада, но образуют его оборонительный костяк, принимая на себя защиту самок и детенышей от хищников. Они отражают нападение хищника коллективно и организованно, а посему обычно успешно. Самцы очень агрессивны не только по отношению к хищникам, но и между собой, если им не грозит внешняя опасность. Между собой они не равны, а образуют иерархическую пирамиду соподчинения, на вершине которой находятся несколько могучих немолодых самцов — иерархов или доминантов. Им подчиняется все стадо, и они управляют его действиями с помощью нескольких десятков сигналов. Остальные самцы (субдоминанты) образуют несколько этажей соподчинения, в основном по возрастному признаку (чем старше — тем выше).
Униженное положение внизу пирамиды, постоянные притеснения и взбучки, риск погибнуть в когтях хищника, недоступность самок — все это делает положение юного павиана крайне неудобным и служит могучим стимулом для проявления всех своих инстинктивных программ агрессивности и борьбы за власть, чтобы когда-нибудь оказаться на вершине пирамиды. Едва достигнув подросткового возраста, каждый павианчик начинает отчаянно бороться за доминирование в своей возрастной группе. Поэтому и внутри каждого этажа пирамиды павианы не равны друг другу, а образуют свою лестницу соподчинения. Одна из их инстинктивных программ подсказывает павиану, что побеждать соперника легче не в одиночку, а обзаведясь соратником. Поэтому каждый обхаживает кого-нибудь, стремясь вступить с ним в союз.
Сильный союз может попробовать прорваться на более высокий этаж пирамиды и в конце концов занять место непосредственно под иерархами. Те сами когда-то пришли к власти союзом. Но теперь они стареют, кто-то погиб, и рано или поздно они будут свергнуты союзом субдоминантов. Эта непрерывная борьба союзов — партий с их успехами и поражениями, распадом и возникновением новых разнообразит заданное принципом старшинства однообразие карьеры павиана «от солдата до генерала».
Возникшую для защиты от хищников мужскую субординацию павианы применяют и при защите границ территории, по которой кочует стадо, от соседей и бродячих групп. При случайном недоразумении на границе его устраняют иерархи обоих стад, а павианы боевого возраста образуют два фронта. Если соседи предъявляют небольшие претензии, дело решается потасовкой между иерархами. Но если вторжение серьезное, павианы атакуют пришельцев всей своей боевой мощью. Следовательно, защита территории — инстинкт каждого самца, независимо от его ранга в стаде.
Как должны в умах павианов восприниматься их собственные инстинктивные позывы и основанное на них поведение других членов стада? Например, кому принадлежит территория стада? С точки зрения иерархов — им, а все стадо на ней просто живет, причем это их стадо. Тут все просто. А с точки зрения рядового павиана? — «Во-первых, она наша, поэтому я ее готов защищать. Кроме того, она иерархов, они мне все время это демонстрируют. И она пока не очень-то моя, ведь меня по ней водят строем иерархи, и наказывают за любую попытку сходить, куда мне вздумается. Но вот когда я стану иерархом, она будет совсем моя.»