Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй
Шрифт:
"Возможно, это и к лучшему. При ходьбе не цепляется, да и поле зрения не блокирует. А ведь - маэстрина тоже весьма хорошо сложена. Кто она, трансильванка? Или даже цыганка? Южная кровь добавляет перчика - ах, эти густые нахмуренные брови, эти крутые иссиня-черные локоны. Обрати внимание - какие тонкие и изящные щиколотки и линии запястий, длинная шея и рюмочная талия с амфорными изгибами при том, что она не совсем худышка. В этом есть что-то греческое".
– От гетер? Ноздри какие-то слишком нервные - уж не баловалась ли маэстрина кокаином? И почему она не снимает перчатки до локтя, даже когда все остальное напоказ?..
"Ты удивлен?..
– А вот принцесса, хоть и вращалась в артистических кругах, почему-то локтевые сгибы не скрывает.
"Так-так, преимущественное направление твоих мыслей становится все более понятным!.."
– Да что там тебе понятно, шут гороховый! И вообще, пора уже заканчивать это куртуазное занятие, комары кусаются.
С трудом избавившись от наваждения и протерев глаза - чтобы не блестели слишком подозрительно и маслено - я с сожалением вздохнул, предупредительно потрещал ветками и громко воззвал:
– Высокородные леди, нельзя ли погреться у вашего огня?
Шорох ткани и приглушенные голоса свидетельствовали, что скромность возобладала - даже если девушки и не успели до конца просушить свои легкие наряды, полюбоваться мне больше не удастся.
Получив, наконец, утвердительный ответ, я подошел к костру и пристроился на бревнышке рядом с Алисой. Усталые и пригревшиеся спутницы клевали носами и терли слипающиеся глаза. Попросив у телохранительницы шпагу и расщепив с торца длинную ветку, я воткнул в расщеп алюминиевый стаканчик и пристроил над огнем, после чего снова убрел в темноту - меня посетила новая мысль.
Когда я в поте лица резал подсохшие стебли тростника, увенчанные пушистыми метелками, за спиной зашуршали шаги. Брунгильда подошла, молча взяла две охапки и вернулась к костру. Когда я, нагрузившись, последовал за ней, вода в стаканчике уже давно кипела. Ссыпав тростник в кучу рядом с бревном, я разровнял его в подстилку и сделал широкий жест:
– Приземляйтесь, леди. Утро вечера мудренее.
– Ой, Золтик, ты такой лапочка!
– пропела, зевнув до ушей, Алиса.
– Дай я тебя поцелую.
– Потом. Если захочешь, конечно, - привычно парировал я, и обратился к свернувшейся в жалкий клубочек инсургентке.
– Маэстрина, а вам бы лучше выпить вот это.
Она угрюмо и недоверчиво взглянула на горячий стаканчик, где плавали разбухшие соцветия и листья.
– Отравить хотите?
– Ничуть. Это самая обыкновенная душица. Нет, не от слова "душить", - для наглядности я взял себя за горло и высунул язык - а от слова "душистая". Бабушка говорила, что помогает от кашля и при всяких грудных делах. Впрочем, мое дело предложить...
Густые брови удивленно взлетели вверх.
– Тогда... тогда... благодарю.
Инсургентка приняла стаканчик, подержала, грея ладони. Пригубила, снова тяжело закашлялась.
– Ложитесь. На бок. Так и дышать легче, и согреетесь. Я сейчас еще принесу тростника, укрыться. Алиса, и вы, принцесса, - не пренебрегайте скромным предложением. Изысканных удобств сейчас все равно не будет.
Рыжая нахалка, не заставляя себя просить дважды, плюхнулась на подстилку, радостно поелозила, подложила ладошки под щеку и изобразила счастливый храп. Принцесса, чуть помедлив, последовала за ней. Осторожно устроилась между Алисой и спиной отвернувшейся и подтянувшей коленки к груди инсургентки. Опираясь на
– Поверьте, господин Немирович, здесь будет мягче и спокойнее, чем на перине. Тепло ваших с Брунгильдой рук - лучшая рекомендация.
"Ого. Оказывается, принцесса не сердится за неприличный фокус с коленопреклонением перед огнем", - заметил внутренний голос.
"Да и, вообще, как ни странно, все меньше напоминает неприступную и холодную, лишь иногда загадочно снисходительную к простым смертным Снежную Королеву, какой казалась на дирижабле", - согласился я.
Брунгильда, не говоря ни слова, отправилась за новой охапкой тростника, а я организовал вторую порцию кипятка, на это раз сыпанув туда щепоть сорванных прямо под ногами мелких кругленьких листков. Принцесса благодарно кивнула, пригубив, потом передала обернутый листом мать-и-мачехи - чтоб не жегся - стакан очкастой отличнице, потихоньку устроившейся на подстилке с краю. Последней отхлебнула Алиса, перевернула опустевший стаканчик и сделала жалостную гримаску. Я кивнул и добавил сладким голоском:
– Маловато? Сейчас еще заварю. Но чрезмерно не налегай, говорят, брусничный чай мочегонный.
– Тьфу на тебя!
– рявкнула она и вдруг покраснела.
– В кои веки подумала о нем, поганце, хорошо, а он тут же устроил очередное свинство.
– Посочувствовал бы, если бы не помнил твоих увлекательных экспериментов со слабительным. Напрасно, ой, напрасно я тогда рекомендовал тебе "Графа Монте-Кристо". Нет, ну правда - любая нормальная девочка должна была бы с трепетом внимать любовным интригам, а это рыжее чудовище внезапно вдохновилось изысканной наукой отравления недругов. Аква-Тофана! Настоящей, к счастью, не нашлось, но и похода в аптеку хватило, чтобы мама была в панике - сыночек неделю не вылезал из туалета!
Яростно фыркнув, Алиса перевернулась на другой бок, толкнув коленкой ни в чем не повинную отличницу.
Вот так-то. Я позволил себе довольно ухмыльнуться. Как справедливо считал граф Монте-Кристо, месть требует холодной головы и терпения. Отдаленное гулкое уханье филина подтвердило мое мнение.
Костер полыхал вовсю, и было жарко, даже пот капал с бровей. Но на всю ночь так палить у нас не хватило бы ни дров, ни сил. Как бы девушки не замерзли под утро. Идеально было бы сложить долгоиграющую нодью из толстых бревен, но без пилы об этом не стоило и мечтать. Поэтому пришлось по старому таежному опыту соорудить из нескольких веток небольшую стенку-навес позади подстилки и навалить тростника и туда. Теперь жар костра отражался обратно, что позднее, когда он прогорит, станет очень кстати. Управившись, я взглянул на спутниц.
Надо же - они уже спали без задних ног. Укрыв их высохшей мундирной курткой, я с облегченным вздохом плюхнулся на бревнышко с другой стороны огня.
О-хо-хо-хо, действительно, долгий был денек. Устал, как собака, весь в синяках, в животе бурчит. Одно радует - все же могу со вкусом испытывать все эти, безусловно, неприятные ощущения. А мог бы лежать в виде неаккуратной лепешки в этих диких лесах. Нет, как ни крути, жаловаться грех. Вот и Брунгильда, наверняка, придерживается того же мнения. Хотя черт поймет по ее лицу, о чем она думает. Надо полагать, вот у кого принцесса училась натягивать непроницаемо-хладнокровные маски, пусть и малоуспешно. Девушка-загадка.