Наука и общество

Винер Норберт

Исходной причиной утопичности всех рекомендаций проф. Винера является то, что объективные отношения общественной организации науки (а иногда и собственные содержательные связи знания) изображаются им как личные отношения между людьми, целиком обусловленные их сознанием. В самом деле, зависимость науки от ее практических применений в данном обществе рассматривается Винером как зависимость ученого от администраторов; зависимость поискового, эвристического исследования от определенной, уже сложившейся и апробированной научной ориентации –

как личное взаимоотношение представителей различных поколений в науке; следование аксиоматическим постулатам в данной области знания – как культурно-историческая приверженность к ним определенной школы в науке и т. д. В соответствии с этим возможные изменения в структуре общественной организации науки – и здесь особенно отчетливо обнаруживается связь с традициями либерального мышления – рассматриваются Винером как дело воспитания и переубеждения различных агентов научной деятельности. «Хороший организатор, – говорит проф. Винер, – может достигнуть гораздо большего надлежащим выбором людей, чем постоянными приказами. Выбирайте людей, достаточно заинтересованных в выполнении возложенной на них задачи, чтобы их не нужно было подгонять…» Это хорошие пожелания, но это только пожелания. На деле и принципы подбора людей, и способ их конкретного вовлечения в работу, и тип их взаимоотношений друг с другом заданы определенной объективной системой организации в данном обществе, зависит от характера, типа этого общества.

Ученый, замечает далее проф. Винер, «должен оказывать непосредственное влияние на отчуждаемые от него результаты».

В условиях бюрократизации и милитаризации науки в капиталистическом обществе это требование, в общем, носит прогрессивный характер. В тех пределах, где общественное применение научных открытий находится во власти ученых, хотя бы в малейшей степени зависит от их воли, человек науки обязан полагаться на свой личный выбор, на свою совесть, на свое чувство ответственности перед обществом. Нельзя, например, не признать, что отказ восемнадцати ведущих ученых Западной Германии от участия в военных исследованиях является эффективным средством борьбы против милитаризма.

Однако было бы неправильно думать, что контроль над использованием науки может быть делом одиночек, что социальные последствия определенных научных открытий всегда и сразу осознаются их создателями, что «непосредственное влияние на отчуждаемые результаты» возможно во всех случаях, что ученый может воздействовать на социальное использование науки, не выходя за пределы своего кабинета, не включаясь в массовое движение.

Ведь ясно в конечном счете, что единственный способ, каким ученый может непосредственно как личность повлиять на отчуждаемые от него результаты, скажем, военного значения, – это вообще не отчуждать подобных результатов. Надо заметить, что в свое время проф. Винер выдвинул именно такой проект контроля над использованием науки.

Вот что писал об этом проекте

акад. Н. Н. Семенов в статье «Наука и общество в век атома», опубликованной на страницах нашего журнала: «Известный ученый Н. Винер предлагал ученым организовать, так сказать, систему „самоконтроля“: не публиковать ни строчки из того, что могло бы послужить делу милитаризма. Это благородное, но наивное пожелание никогда не может быть осуществлено. Винеру справедливо возражали, что в таком случае современный ученый должен был бы вообще отказаться от всякого подведения итогов своей работы». В самом деле, действительные возможности военного применения науки в современных условиях всегда шире того, как сам ученый осознает эти возможности.

«Современное состояние науки и техники, – отмечает Н. Н. Семенов, – позволяет использовать в военных целях почти любое открытие и изобретение. Если в прошлом веке можно было довольно четко провести границу между военными и чисто промышленными изобретениями, то сейчас эта граница стирается… Смешно ставить вопрос о „контроле над наукой“. Надо контролировать действия тех людей и групп людей, от которых зависит использование науки в обществе…

Само собою разумеется, что ученые, как члены общества, к тому же наиболее осведомленные о возможностях науки, должны бороться за использование ее на благо общества и человечества в целом. Но они должны отрешиться от понимания науки как силы, независимой от общества. Иначе, их искреннее желание оградить человечество от опасностей, связанных с достижениями современной науки, приведет к печально известному лозунгу ряда американских ученых и социологов о необходимости объявить мораториум на открытия и изобретения».

Разумеется, вопрос о собственном сознании ученого является чрезвычайно важным в тех (в общем-то все более узких) пределах, где применение научного знания еще определяется этих сознанием. Однако в целом он является лишь одним из аспектов гораздо более широкой проблемы, касающейся не только положения науки в обществе, но и организации самого этого общества. Оборотной стороной данного обстоятельства является то, что и собственные критерии социальной пользы и социальной ответственности, которыми руководствуется ученый, должны – для того, чтобы быть правильными – формироваться на почве осознания объективных потребностей развития науки и самого общества. Ученый не может приобрести это осознание посредством осуществленного на экзистенциалистский манер анализа того, чем он сам является, посредством некоего самонаблюдения, интроспекции в личном опыте работы. Только участвуя в общественной борьбе, в массовом по своему характеру социальном движении и наблюдая фактическое отношение различных общественных сил, различных классов и социальных групп к науке и практическому использованию науки, ученый может понять, что она такое и чем он сам должен быть в качестве человека науки.