Наука и религия в современной философии
Шрифт:
I
ДОКТРИНА ОГЮСТА КОНТА ОТНОСИТЕЛЬНО НАУКИ И РЕЛИГИИ
Система Огюста Конта состоит в методическом переходе от науки к религии через философию. Метод, при помощи которого это движение осуществлено, и который определяет собою значение и ценность добытых таким образом выводов, Конт назвал позитивным; а самой системе и, в более специальном смысле, ее религиозному увенчанию он дал имя позитивизма. Этот термин означает во-первых, что Конт стремится удовлетворить реальные и только реальные потребности человеческого духа; во-вторых, что в качестве средств для осуществление этой дели он пользуется познаниями, также реальными, т. е. относящимися к фактам, истинным и доступным для нашего ума, — познаниями, которые в свою очередь
Впрочем, из этих двух основных признаков системы вытекает третий: ее органический характер. Человеческие познание и чувства, не способные к определенной организации до тех пор, пока они не подчиняются своей истинной норме, образуют стройную систему с того момента, когда все они отнесены к известной цели, единой и бесспорной.
Из двух естественных элементов позитивного понятия, реальности и полезности, первый принадлежит науке и только науке. Теология и метафизика, с своей стороны притязающие на то, чтобы ознакомить нас с природою вещей, являются призрачными построениями. Итак наука должна быть базисом позитивизма; только наука позволяет нам систематизировать и использовать все, касающиеся нас, данные; позитивизм предписывает поэтому рассматривать все, данное нам, под таким углом зрения, чтобы ввести его в рамки науки в собственном смысле этого слова.
В действительности далеко не все человеческие познание облечены в настоящее время в научную форму. Если математика, астрономия, физика, химия уже являются настоящими науками, то биология едва-едва начинает высвобождаться из пеленок метафизики; изучение :явлений, специфически человеческих, всецело предоставлено еще беллетристам и историкам, которым чужда идея науки.
Итак дело идет прежде всего о том, чтобы определить идею науки и выяснить, каким образом эта идея может быть приложена ко всем отраслям человеческого знания.
Метод, примененный в данном случае Огюстом Контом, в высшей степени замечателен. Он переходит от конкретного к конкретному, а не от абстрактного принципа, установленного a priori, к его логическим последствиям. Его отправной пункт не логика, наука о понятиях, а математика, наука реальная и в наше время уже вполне выработанная.
Он начинает определением тех черт, которые сообщают математике ее научный характер. Затем он делает попытку, не навязывая эти черты, как таковые всем остальным отраслям науки, приспособить их путем соответственных модификаций, не изменяющих однако их сущности, к разнообразным объектам познания. Такое приспособление он и называет обобщением, распространением. Та же самая интеллектуальная форма должна, mutatis mutandis, действовать во всех наших познаниях; наука должна быть единой и в то же время многообразной.
Но по Конту математика своей научной формой обязана исключительно тому, что она занимается отысканием положительных законов, т. е. точных и неизменных отношений между данными величинами. Итак вот тот предмет исследования, который, будучи установлен надлежащим образом, должен составлять задачу всех без исключение видов познания. Для того, чтобы установить предмет исследование в каждом частном случае, мы должны, во-первых, найти в подлежащей изучению вещи такую сторону, которая позволяет подвести ее под научные законы, во-вторых, самые эти законы рассматривать при помощи приемов, оправдываемых природою изучаемого объекта.
Исходя из этих принципов, Конт определяет форму, свойственную каждому виду познания, и приходит к теории новой науки, названной им социологией, которая в области моральных и социальных фактов должна явиться тем же самым, чем является физика и химия в области явлений неорганической природы.
Для наук, уже существующих, он дает формулы, имеющие крупное философское значение.
Физика должна отбросить все то, что напоминает о сверхопытных деятелях, к которым она так долго обращалась в поисках за фантастическими объяснениями. Чтобы стать действительной
Биология представляет по сравнению с физико-химическими науками одну существенную особенность. Законы, которые она изучает, касаются взаимоотношений между функциями и органами. Чтобы открыт эти законы, необходимо, конечно, устранить метафизическую гипотезу самопроизвольной жизненной силы и рассматривать жизненные явления, как подчиненные общим законам материи, видеть в законах биологии только модификации физико-химических законов. Но с другой стороны следует остерегаться порабощение биологии науками неорганическими. В неорганических науках познание идет от простого к сложному. Правило это вовсе не означает, однако, что каждая наука необходимо должна идти этим путем, — оно свидетельствует лишь о том, что в области явлений, исследуемых данными науками, простое доступно нам более, известно нам ранее, чем сложное. Между тем там, где дело идет о живых существах, имеет место обратное. Здесь целое легче достижимо для вас и лучше известно нам, нежели отдельные части. В то время, как идея вселенной никогда не сможет стать позитивной, так как вселенная всегда будет выходить за пределы средств нашего наблюдения, в биологии, наоборот, недоступными остаются детали: живые существа тем более познаваемы для нас, чем они сложнее и выше. Идея животного более отчетлива, чем идея растения, идея человека более отчетлива, чем идея других животных; так что понятие человека — единственное, которое дано нам непосредственно — есть необходимый отправной пункт для всей биологии. Таким образом биология, именно для того, чтобы быть, подобно физике, опытной, позитивной наукой, должна в противоположность физическим наукам идти не от частей к целому, а от целого к частям.
Если позитивный метод должен был подвергнуться таким изменениям для того, чтобы приспособиться к требованиям биологических наук, то нет ничего удивительного в том, что его применение к фактам морального и социального порядка требует модификаций, еще более значительных. Но, несмотря на все эти видоизменения, метод остается позитивным до тех пор, пока он позволяет нам среди кажущегося беспорядка и кажущейся самопроизвольности явлений социального и человеческого мира установить постоянные соотношения, отвечающие идее естественного закона.
И прежде всего, так как общество, подобно живому организму, есть известного рода consensus или солидарность частей, метод претерпевает здесь то же самое видоизменение, как и в биологии: он идет от целого к частям. Но в социологии целым будет уже не индивидуум, который, наоборот, оказывается здесь лишь членом или частью; целым является в данном случае общество и в первую голову человечество. Факты коллективной жизни представляют первичный материал научного изучение дел человеческих.
Но это еще не все. Различие, которое приходится делать во всякой науке, но которое в науках низшего порядка имеет лишь вторичное значение, становится здесь основным: мы имеем в виду различие между статикой и динамикой. Статика изучает социальный организм в связи с данными условиями его существование и создает теорию существующего порядка. Динамика отыскивает законы прогресса, явление человеческого по преимуществу.
Идя от целого к частям, социальная динамика прежде всего должна установить общий прогресс человечества. Ей необходимо, в этих видах, избрать соответствующее поле наблюдения; этим полем является всеобщая история. Изучение всеобщей истории имеет своим объектом факты коллективной человеческой жизни, — единственные, доступные наблюдению со стороны, и заслуживающие название фактов в точном смысле этого слова; и из рассмотрение таких фактов выводятся общие черты, характеризующие различные эпохи. Правда, одной всеобщей истории еще не достаточно для того, чтобы основать социологию. Но в соединении с познанием основных и неизменных стремлений, врожденных человеческой природе, история способна раскрыть те динамические законы, установление. которых составляет задачу социологии.