Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе
Шрифт:
Мистическая мудрость называется тайной еще и потому, что «обладает способностью скрывать в себе душу… Она овладевает душой таким образом и так затягивает ее в сокрытую глубину, что душа четко познаёт, насколько она удалена от всех творений. Ей мнится, что она оказалась в глубоком и огромном одиночестве, куда не может проникнуть ни одно человеческое существо, в безмерной пустыне, не имеющей границ. И эта пустыня тем приятней, благодатней и милей для нее, чем она более одинока, более далека и глубока. Душа чувствует себя тем сокровенней, чем более она возвышена над всяким творением. Эта пропасть мудрости возвышает и обогащает душу сверх всякой меры: она включает ее в науку любви и дает ей познать, насколько далеко отстоит творение по сравнению с возвышенным Божественным познанием и ощущением, а также приводит ее к пониманию, как низки, недостаточны и совершенно непригодны все определения и слова, которыми в этой жизни говорят о Божественных вещах, и насколько невозможно естественным образом познать их такими, каковы они есть». Это знание может прийти только через просвещение мистической Божественной мудростью. Поскольку «эти вещи не могут быть познаны человеческим путем, к ним нужно прийти через человеческое непонимание и Божественное незнание. Мистически говоря… эти Божественные вещи и совершенства не будут познаны и поняты как они есть, если их будут желать исследовать и упражняться в них, но только после того, как они уже найдены и в них упражняются… Пути и следы, по которым блуждает Бог в душах, которые Он хочет привести к Себе и наградить единением со Своей мудростью… не должны быть узнаны».
В Ночном песнопении темное созерцание называется лестницей. «Как поднимаются по лестнице в крепость во время бури, чтобы иметь под рукой запасы, ценности и прочие вещи, так и душа поднимается, сама не зная как, посреди этого сокровенного созерцания, чтобы покорить небесные блага и сокровища, познать их и овладеть ими». Далее: «Как одни
Но прежде всего созерцание называют лестницей, потому что «это наука любви, излитое любящее познание Божье, которое одновременно просвещает душу и зажигает любовью, пока она не поднимется со ступени на ступень к Богу, ее Творцу. Ибо только любовь объединяет и сочетает душу с Богом». Ступени лестницы различают по их влияниям (вслед за св. Бернардом и св. Фомой). «Поскольку эта лестница любви… так сокровенна, что только Бог может ее взвесить и измерить, невозможно познать ступени естественным путем, как они есть».
«Первая ступень приводит душу к болезни для ее же исцеления… Но эта болезнь не к смерти, а к прославлению Божию. Ибо в ней душа умирает для греха и для всего, что не есть Бог, через Самого Бога… На второй ступени душа непрестанно ищет Бога… На этой ступени душа бродит с великим тщанием и во всех вещах ищет Возлюбленного, и, о чем бы ни думала, она старается направлять все мысли на Возлюбленного. О чем бы она ни говорила и чем бы ни занималась, она действует для Возлюбленного и говорит только о Нем… Третья ступень любовной лестницы побуждает душу к деятельности и пробуждает ее к теплой жизни, так что она более не устает… На этой ступени все героические поступки, которые душа совершила ради Возлюбленного, кажутся ей незначительными, многие дела представляются немногими, а долгое время, которое она провела в служении Богу, кажется коротким вследствие любовного пламени, которое уже зажгло ее… В своей великой любви к Богу большие страдания и боль, которые она претерпевает ради Бога, кажутся ей ничтожными, и, если бы она могла, единственным утешением для нее было бы тысячекратно уничтожить себя ради Него. Поэтому все, что она делает, кажется ей ненужным, а жизнь напрасной. Отсюда происходит следующее удивительное следствие, а именно твердое убеждение, что она несравнимо хуже многих иных душ… Поскольку любовь все более раскрывает перед ней, чем она обязана Богу, и… поскольку многие дела, которые она совершает в этом состоянии для Бога, ей кажутся несовершенными и ошибочными и являются для нее лишь поводом стыдиться и страдать, поскольку она познаёт, каким низким образом действует для столь высокого Господа… Четвертая ступень… вызывает в душе постоянное страдание ради Возлюбленного». В любви «все великое, тяжелое и обременительное кажется ей ничем… Дух обретает такую силу, что полностью подчиняет себе плоть и считает ее такой же неважной, как дерево – одно из своих листьев. Душа не ищет ни утешения, ни наслаждения ни в Боге, ни где-либо еще и не имеет ни потребности, ни желания испрашивать у Бога для себя благодати, ибо ясно видит, что и так уже обрела в изобилии. Все ее тщание направлено единственно на то, чтобы угодить Богу и хоть в чем-то услужить Ему, как Ему подобает и как она обязана, за все, что приняла от Него. Хотя и это происходит за Его счет… Это очень возвышенная ступень любви. Поскольку душа в этом состоянии постоянно тянется к Богу с искренней любовью и с желанием страдать за Него, Он часто награждает ее… наслаждением Его радостного и благодатного посещения в духе. Ибо бесконечная любовь Слова, Иисуса Христа, не может заставить страдать душу, которая любит Его, и не прийти ей на помощь… Пятая ступень… вызывает в душе нетерпеливое стремление и потребность в Боге. На этой ступени тоска любящей души по обладанию Возлюбленным и соединению с Ним так велика, что любая, даже самая малая задержка кажется ей бесконечно долгой, тягостной и обременительной, и она живет только мыслью о том, как ей найти Возлюбленного… На этой ступени душа должна либо овладеть Возлюбленным, либо умереть…». «Шестая ступень побуждает к тому, что душа спешит навстречу Богу и часто чувствует Его близость. Не утомляясь, она с надеждой спешит Ему навстречу, ибо, подкрепленная любовью, способна лететь с быстротой молнии…» Быстрота, с которой действует душа, происходит оттого, что она очень расширилась и что ее очищение от всех вещей почти завершено. Так она скоро достигает седьмой ступени. Здесь «душа становится бесконечно мужественной. На этой ступени любовь уже не определяется разумом, который побуждал ее к ожиданию. Она больше не принимает совета сдерживать, не дает и стыду удержать себя… Такие души получают от Бога то, о чем просят Его с сердечной радостью… Из смелости и свободы, которой Бог наделил душу на седьмой ступени, чтобы со всей силой любви и без страха вступить в общение с Богом, следует восьмая, которая дает душе овладеть Возлюбленным и соединиться с Ним… “Я… нашла того, кого любит душа моя; ухватилась за него, и не отпустила его” (Песн 3, 4)… На этой ступени единения успокаивается тоска души, но с перерывами. Некоторые души достигают единения лишь на короткое время и вскоре снова теряют его. Ибо если бы они могли оставаться на этой ступени дольше, то уже в этой жизни достигли бы определенного рода славы… Девятая ступень… это ступень совершенных, которые уже сгорают в сладчайшей любви к
Богу. Это сладчайшее и благодатное сгорание в любви пробуждает Святой Дух благодаря единению, в котором они связаны с Богом… Сокровища благодати и Божьи богатства, к наслаждению которыми душа возносится на этой ступени, не могут быть выражены словами. И сколько бы книг ни было написано на эту тему, все же многое осталось бы невысказанным». Десятая и последняя ступень сокровенной лестницы любви относится уже не к здешней жизни. Она «делает душу совершенно подобной Богу с помощью ясного созерцания Бога, к обладанию Которым она уже смогла непосредственно прийти, когда оставила тело, после того как в этой жизни достигла девятой ступени. Такие души, число которых очень мало, остаются нетронутыми чистилищем, ибо уже совершенно очистились любовью. Потому сказано у Матфея: “Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят” (Мф 5, 8). Это созерцание является… причиной совершенного подобия Богу… Не потому, что душа все охватывает, как Бог, что невозможно. Но потому, что все, чем является душа, будет подобно Богу. Поэтому ее будут называть и она станет Божественной через соучастие… На этой высшей ступени ясного созерцания, последней ступени лестницы… для души больше не существует ничего сокрытого благодаря ее полному подобию Богу… Но до этого момента, даже если душа далеко продвинулась, от нее остается сокрыто еще столько же, сколько ей не хватает для полного подобия Богу. Подобным образом душа возвышается над всеми вещами и над самой собой благодаря мистической мудрости Божьей и таинственной любви и возносится к Богу. Ибо любовь подобна огню, который всегда возносится языками кверху, стремясь запечатлеться в центре своей сферы».
.Трехцветное одеяние души
Душа сказала, что смогла скрыться по потайной лестнице «сокровенна» или «переодета». Переодеваться означает скрывать собственную одежду и свой образ под чужим – так делают, «чтобы открыть тому, кого любят, в этом образе и одеянии свою любовь и симпатию и тем самым завоевать его расположение и благосклонность или же чтобы скрыться от врагов, чтобы лучше привести в исполнение замысленное… Душа, сжигаемая любовью ко Христу, своему Жениху… окутывает себя, скрываясь, в то одеяние, которое может лучше всего выразить ее расположение и в котором… она может верней всего избежать своих врагов – сатаны, мира и плоти». А потому ее одеяние трех цветов: белого, зеленого и красного, по образу трех духовных добродетелей. Благодаря им душа завоевывает благорасположение Возлюбленного и наиболее успешно избегает трех своих врагов. «Вера – это нижнее белье такого сияющего белого цвета, который ослепляет любой рассудок. Когда душа пребывает в одеянии веры, она не видит сатану, а он не осмеливается приблизиться к ней…». Нет наряда лучше, чем ослепительно белое одеяние веры, основа всех прочих добродетелей, чтобы завоевать расположение Возлюбленного и единения с Ним. «В это ослепительно белое сияние веры душа облачается, когда собирается скрыться», когда входит во тьму и тяготы Темной ночи. Ее больше не удовлетворяет естественное познание и не насыщает сверхъестественное озарение, ибо Небо ей кажется закрытым. «Но она твердо все переносит и выдерживает и проходит через все страдания, не ослабевая и не оставляя
Поверх белого одеяния веры душа надевает зеленый корсет надежды. Силою этой добродетели «душа освобождается от второго врага, мира, и ограждается от него. Этот свежий, живой зеленый цвет надежды на Бога придает душе такую жизненную силу и смелость, с такой мощью возносит ее к благам жизни вечной, что в сравнении с тем, на что она надеется, все вещи этого мира кажутся сухими, блеклыми, мертвыми и ненужными, каковыми они и являются. Здесь душа снимает с себя все мирские одежды и избавляется от них, а также освобождает от всего и свое сердце и не надеется больше ни на что из того, что есть или будет в этом мире, но живет исключительно в надежде на жизнь вечную, одетая и приготовленная к ней. Поскольку она вознесла свое сердце высоко над землей, та уже не может ни прикоснуться, ни пленить ее сердце, ни даже удержать ее взгляд на себе. Итак, душа пребывает в своем зеленом одеянии, хорошо охраняемая от второго врага, мира… Главная задача надежды заключается в том, чтобы приоткрыть глаза души и направить их к Богу», так чтобы она не ожидала блага ни с какой иной стороны. В этом одеянии она так любезна Возлюбленному, что может получить от Него все, чего захочет. Без этого зеленого облачения «она ничего не смогла бы достичь, ибо Бога можно тронуть и покорить только стойкой надеждой».
«Поверх белого и зеленого, как главная часть и завершение всего одеяния, душа надевает третий цвет – великолепную яркокрасную тогу», образ любви. С ней «душа защищена и сокрыта от третьего врага, от плоти. (Поскольку там, где царит любовь к Богу, не может быть более любви ни к себе, ни к чему-то своему.) Кроме того, всякая любовь… укрепляет прочие добродетели, дает им жизнь и силу защищать душу, придает ей очарование и миловидность, чтобы с их помощью понравиться Возлюбленному. Ибо без святой любви никакая добродетель не может быть угодна Богу».
Таково одеяние, в котором душа поднимается к Богу в Ночи веры. Вера, надежда и любовь дают ей необходимую подготовку для единения: «Вера опустошает и помрачает разум в его естественном познании и тем самым готовит его к соединению с Божественной мудростью. Надежда опустошает и отделяет память от владения всеми сотворенными вещами… и переносит ее во владение тем, на что она надеется… Подобным образом любовь опустошает все склонности и страсти воли ко всему, что не есть Бог, и направляет их только на Него… Ибо… эти добродетели имеют задачу отделить душу от всего, что меньше, чем Бог, а потому следствием должно стать единение с Богом». Без одеяния этих трех добродетелей душа «не может достичь совершенной любви к Богу… Потому для души является большим счастьем… завоевать подобное одеяние, и она стойко носит его, пока не достигнет желаемой и ожидаемой цели – любовного единения…».
Теперь ясно, что для души – блаженный жребий совершить подобный тяжкий труд: она освобождается от сатаны, от мира и своей собственной чувственности, приобретает драгоценную свободу духа, превращается из души земной в небесную и пребывает на небесах.
. Во тьме и сокровенна – в глубоком покое
Счастье, что душа смогла ускользнуть и «во тьме и сокровенна»: во тьме она смогла избежать вероломных планов и преследований сатаны. Разлитое созерцание было передано ей без ее ведома, таинственным образом. Все способности чувственной части остались при этом во тьме. Сатана же может только с помощью чувственных сил узнать и понять, «что происходит в душе. Чем духовней, глубже и возвышенней по сравнению с чувственным познанием какая-либо весть, тем меньше может добиться сатана ее понимания. Посему подобное внутреннее общение с Богом крайне важно для безопасности души… чтобы слабость чувственной части не помешала свободе духа и сделала возможным богатое духовное сообщение». Это то, что касается безопасности от злого духа. О том, что происходит в высшей части, низшая ничего не должна знать. «Это должно оставаться тайной между душой и Богом». Но сатана окольными путями пытается узнать о внутренних и духовных сообщениях в душе «по той глубокой тишине и покою, которые они вызывают в чувствах и силах души…». Когда он видит, что не в состоянии помешать подобным доказательствам благодати в глубинах души, то изо всех сил ищет чувственную часть, в которую мог бы проникнуть, иногда через боль, а иногда через картины ужасов и страхи взбаламутить и смутить ее, чтобы таким образом лишить покоя и смутить высшую, духовную часть души, оторвать ее от того блага, которое она в этот момент получает и которым наслаждается. Но часто, если созерцание изливается в дух в совершенной чистоте и придает ему силы, все потуги сатаны не помогают ему смутить душу, она, наоборот, лишь приобретает новую любовь и глубокий покой. Как только душа замечает раздражающее присутствие злого духа, то погружается – и что совершенно удивительно, сама не зная, как это происходит, и ничего для этого не предпринимая, – на самую глубину самой себя и чувствует себя при этом чудесно, зная, что находится в безопасном убежище, в котором наиболее удалена от злого духа и сокрыта от него… Все опасения, которые она испытывает, затрагивают ее только внешне. Она четко понимает это и радуется, видя, что может сокровенно и в совершенной безопасности наслаждаться тихим миром и сладостью Жениха, тем миром, который ни сатана, ни мир не могут ни дать, ни отобрать… Иногда, когда духовные сообщения не так глубоко проникают в дух, но затрагивают также и чувственную часть, злой дух может легче смутить и потревожить дух с помощью чувственности и разных ужасов. И тогда велика мука и боль, которую он вызывает в духе, несказанно велика. Поскольку речь здесь идет о неприкрытом духе, стоящем лицом к лицу с другим таким же духом, а потому ужасы, которые вызывает враг в этом духе или душе, невыносимы, а растерянность духа возрастает от них… В другое время сатана признает благодатные знаки, которые Бог сообщает душе с помощью доброго ангела. Ибо Бог, как правило, позволяет врагу узнавать их… прежде всего, чтобы он мог действовать против души, согласно закону справедливости… и чтобы не мог сказать, что у него не было возможности завладеть душой… Это тот случай, когда Бог допускает равновесие обеих борющихся за душу сторон, доброго и злого ангелов. Победа в таком случае будет более почетной, а победившая и оставшаяся верной в искушениях душа будет тем больше вознаграждена. Потому Бог разрешает сатане действовать на душу так же, как Он Сам с ней поступает… Если Он через доброго ангела раскрывает перед ней истинное видение… то злой дух может разыгрывать перед ней ложные видения, которые обманчиво близки к истинному. Злой дух может также подражать и благодатным знакам, принесенным ангелами. Но он не может собезьянничать и воспроизвести чистые духовные сообщения, не имеющие ни формы, ни образа. «Чтобы встревожить душу в той же мере, в какой она облагодетельствована Богом, он предстает перед ней во всем своем ужасающем духе, чтобы побороть и разрушить духовное духовным. Если это происходит в то время, когда ангел возносит душу в состояние духовного созерцания, она не может так быстро спрятаться в сокровенное созерцание, чтобы не быть замеченной сатаной… и следствием этого является страх и растерянность духа, что очень больно для души. Но все же иногда ей удается на мгновения спрятаться так, что злой дух не может вызвать в ней никакого впечатления и погрузить ее в страх. Укрепленная действенной благодатью ангела, она скрывается на своей глубине. Но иногда сатана одерживает верх, и душу охватывают растерянность и ужас, которые для нее намного более болезненны, чем все земные страдания этой жизни. Поскольку подобное ужасное действие совершается между одним и другим духом без телесного вмешательства, муки души превосходят всякое описание. Однако это продолжается в духе не слишком долго, иначе вследствие ужасного воздействия другого духа ему пришлось бы отделиться от тела… Все это… происходит в душе при ее полной неспособности что-либо сделать или как-то защитить себя». Но подобное происходит только «чтобы очистить ее и с помощью духовного поста подготовить к большому празднику и духовному дару благодати… По мере темного и ужасного очищения… душе будет даровано счастье наслаждаться удивительным духовным созерцанием таким возвышенным образом, что она не сможет найти этому никакого выражения». Предшествующие ужасы в высшей степени подготовили ее к этому. «Ибо эти духовные видения относятся скорее к иной, а не к этой жизни, и если появляется одно из них, то непременно готовит душу к следующему». Это касается только благодати, которая доставляется с ангельской помощью. Если же Бог Сам берется за душу, она остается полностью «во тьме и сокровенна», поскольку «Его величие сущностно живет в душе, куда не может проникнуть ни ангел, ни сатана, чтобы понять, что там происходит. Они не в состоянии познать внутреннее таинственное общение Бога и души. Ибо эта благодать исключительно Божественна и возвышенна, она затрагивает самую сущность прикосновения Бога к душе. В одном-единственном прикосновении, которое достигается на высшей ступени молитвенной жизни, душа получает больше благодати, чем во всем остальном… Потому она жаждет подобного Божественного прикосновения и ценит его выше, чем все остальные дары благодати, которые посылает ей Бог… Если душа получает знаки благодати сокровенно, то есть только в духе, она видит себя – не зная, каким образом – по отношению к своей высшей части, совершенно отрезанной от нижней и чувственной, и, хотя душа сохраняет в себе эти столь различные части, ей кажется, что между обеими уже нет ничего общего… В определенном смысле это действительно так, поскольку все, что она совершает, уже исключительно духовного свойства, и потому у нее уже нет ничего общего с чувственной частью. Душа становится совершенно духовной, и в этой сокровенности и объединяющем созерцании ее деятельность почти полностью определяют духовные движения и страсти. Поэтому душа, говоря о высшей своей части, поет: “Когда мой дом исполнился покоя”. Тем самым она хочет сказать: “Когда высшая часть моей души, так же как и низшая с ее страстями и всеми способностями, находилась в покое, я смогла выйти навстречу любовному единению с Богом”. Чувственная часть, как и духовная, были растревожены Темной ночью. Обе должны теперь «со всеми их способностями и влечениями прийти к покою и миру». Вот почему этот стих повторяется дважды.