Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель эго
Шрифт:
Антти Ревонсуо, ссылаясь на интереснейший феномен опыта выхода из тела, уподобил сознательный опыт постоянному и непроизвольному «опыту выхода из мозга»7. Он, как и я, привлекает модель, симулирующую мир, для объяснения того, что испытываемое вами сейчас ощущение присутствия является внутренним, субъективным ощущением. Феноменальное присутствие в мире. Явление. Здесь имеется в виду следующее: контент сознания представляет собой содержание действительности, симулируемой нашим мозгом, и само ощущение присутствия в ней – лишь часть этой симуляции. Наш сознательный опыт мира систематически переводится во внешний план, экстернализируется, потому что мозг постоянно создает представление: «Я существую в мире вне моего мозга». Все, что мы на сегодняшний день знаем о человеческом мозге, указывает на то, что опыт пребывания вне мозга, а не в тоннеле
Любая теория сознания, вызывающая доверие, должна объяснять, почему мы этого не замечаем. А потому давайте отправимся в небольшое путешествие по тоннелю эго, разберемся в некоторых важнейших философских проблемах, а также в убедительных нейронаучных теориях познания. Мы подробно обсудим шесть из них: проблему Одного мира, или единство сознания; проблему Сейчас, или явление переживаемого момента; проблему Реальности, или почему мы рождаемся наивными реалистами; проблему Невыразимости, или о чем мы никогда не сумеем сказать; проблему Эволюции, или вопрос о том, для чего полезно сознание; и наконец, проблему Кто или вопрос о том, что за сущность обладает сознательным опытом. Начнем мы с простейших проблем, а закончим самой сложной. Таким образом, мы сформируем основы теории сознания.
2. Путешествие по тоннелю
Проблема Одного мира: единство сознания
Мне однажды довелось писать статью «Сознание» для энциклопедии. Я первым делом скопировал статьи по этой теме из всех доступных мне энциклопедий и проследил исторические ссылки. Меня интересовало, есть ли в долгой истории западной философии общее философское понимание вопроса, которое красной нитью проходит через извечные старания человечества постичь сознающий разум. К моему удивлению, таких основных идей обнаружилось две.
Первая гласит, что сознание – это форма познания высшего порядка, сопровождающая мысли и прочие психические состояния. Это понятие и его более поздние производные в романских и английском языках происходят от латинского «conscientia», которое, в свою очередь, составлено из «cum» – («с» или «вместе») и «scire» (знать) [2] . В Античности и в схоластической философии христианского Средневековья «conscientia» обычно обозначало моральное познание [3] , или знание, разделяемое определенными группами людей, – опять же, чаще всего это касалось моральных идей. Любопытно, что истинное сознание связывалось с моралью (не прекрасна ли идея, что, обретая сознание в подлинном смысле этого слова, мы в то же время обретаем совесть? Философам тогда придется изобрести новое определение для того, что они называют «зомби», – аморальная личность, крепко спящая в этическом отношении, но живущая с широко открытыми глазами)1.
2
Русское слово «со-знание» является калькой этого термина (прим. пер.).
3
Русское «со-весть» (прим. пер.).
Так или иначе, но многие классические теории утверждали, что обретение сознания связано с введением в ваш разум идеального наблюдателя, внутреннего свидетеля, обеспечивающего моральное руководство и доступ к тайному, доступному только вам знанию о содержании ваших психических состояний. Сознание связывает ваши мысли с вашими действиями, подчиняя их моральному суду идеального наблюдателя.
Что бы мы сегодня не думали о тех старых теориях сознания-совести, они определенно обладали философской глубиной и красотой: сознание в них было внутренним пространством, связывающим реального человека с внутренним идеалом, – только в этом пространстве вы могли оказаться перед Богом еще при жизни. Однако со времен Рене Декарта (1596–1650) в философии начинает преобладать понимание «conscientia» как знания ментальных состояний высшего порядка. Это понятие связывается с уверенностью; существенной чертой разума становится знание того, что вы осознаете момент познания.
Вторая важная идея связана с понятием интеграции. Сознание – это то, что соединяет вещи в единовременное постижимое целое. Если мы обладаем этим целым, тогда мир является нам. Когда поток информации,
Каково было бы жить во многих мирах одновременно, если бы вашему взгляду открывались подлинно параллельные реальности? Появились бы тогда и параллельные наблюдатели? Проблема Одного мира настолько проста, что ее легко упустить из виду. Чтобы мир нам представлялся, он, прежде всего, должен быть единичным. Большинство из нас считает очевидным, что мы проживаем нашу сознательную жизнь в единственной реальности, что каждое утро мы просыпаемся в том же мире, в котором заснули накануне. Наш тоннель – один тоннель: в нем нет темных переулков, поперечных улочек и объездов. Только люди, страдающие психическими нарушениями или экспериментирующие с повышенными дозами галлюциногенов, могли бы, возможно, постичь, что значит жить в нескольких тоннелях одновременно. Единство сознания – одно из главных достижений мозга. Тот феноменологический факт, что все содержание наших текущих переживаний точно складывается в связное целое – в мир, где вы живете, – не так уж прост.
Но проблему интеграции сначала приходится решать на нескольких частных уровнях. Представьте, что вы утратили способность сводить воедино различные черты видимого объекта – его цвет, текстуру поверхности, очертания и тому подобное. При нарушении, известном как «апперцептивная агнозия», на уровне сознательного опыта не возникает согласованной визуальной модели, хотя все зрительные функции низшего уровня у пациента сохранены. Страдающие этим нарушением воспринимают все, находящееся в поле зрения, но не в состоянии опознать, что именно они видят. Они не способны различать формы или замечать их сходство, не могут скопировать рисунок. Апперцептивная агнозия вызывается недостатком кислорода в мозгу – например, при отравлении угарным газом. У пациента может сохраняться связная, цельная модель видимого мира, но некоторые виды зрительной информации больше не обрабатываются. На функциональном уровне он не способен организовать свое поле зрения, группируя фигуры или выделяя их из общего фона4.
Представьте теперь, что вы больше не можете объединять свое восприятие объекта с категориальным знанием, позволяющим его опознать; что ваше сознание не обладает субъективным переживанием того, что именно вы воспринимаете – как при «астереогнозии» (неспособности узнавать предметы на ощупь – обычно это нарушение связано с повреждением двух зон первичной соматосенсорной коры) или при «аутотопагнозии» (неспособности узнавать и называть собственные части тела – тоже связанной с повреждением коры). Некоторые пациенты страдают от так называемой «дизъюнктивной агнозии» – они не могут объединить видимое и слышимое. Их сознательная жизнь словно проходит в кинофильме, к которому приставили не ту звуковую дорожку. Один пациент описывал свое состояние так: «Кто-то передо мной стоит, я вижу, как движутся его губы, но замечаю, что движение губ не связано с тем, что я слышу»5.
Ну а что, если распадется все? Некоторые неврологические больные с повреждением мозга описывают «расколотые миры», но в их случаях остается хоть какое-то подобие мира – раз что-то расколото, значит, есть что-то, что может переживаться как расколотое. Если полностью растворится единая мультимодальная сцена Здесь и Сейчас, ситуация как таковая – мы просто выключимся. Мир больше не будет нам явлен.
Множество новых идей и гипотез нейронауки пытаются объяснить, как может возникать такая «связанность мира». Среди них есть гипотеза «динамического ядра»6, утверждающая, что высоко интегрированный, внутренне дифференцированный нейродинамический паттерн возникает из постоянного фонового сигнала миллионов нейронов. Джулио Тонони, нейроученый из Висконсинского университета в Мэдисоне, главный защитник этой гипотезы. Он говорит о «функциональных кластерах» нейронов, между тем как я предложил концепцию «каузальной плотности»7.