Наука о войне (о социологическом изучении войны)
Шрифт:
Таким образом, наука о войне имеет право на существование наравне с прочими науками, изучающими общественную жизнь.
Причина отрицания науки о войне военными учеными заключается в неверном представлении, что наука должна дать военному искусству какие-либо непреложные правила.
«Даже совершенство науки, — говорит в своей логике Милль [7] , — не обуславливает непременно универсальности (или хотя бы только общности) правил соответствующего искусства. Может оказаться, что социальные явления зависят целиком от уже известных нам причин и что способ действия всех этих причин можно свести к весьма простым законам, и все-таки может не найтись даже двух таких случаев, в которых надо было бы поступать совершенно одинаковым образом. Разнообразие тех обстоятельств, от которых
7
Милль Д.С, Система логики силлогической и индуктивной. Изложение принципов доказательства в связи с методом научного исследования. — С. 708.
8
Наполеоновское: «На войне обстановка повелевает»; примечание Н.И.Г.
Насколько правильны суждения Д.С. Милля, можно убедиться на примере Клаузевица.
Положив в основание своего труда идею, что война должна изучаться, прежде всего, как явление социальной жизни [9] , он поставил задачей этого изучения: «Исследование, объяснение сущности элементов и явлений войны».
При подобном широком и истинно научном задании, труд Клаузевица, отрицавшего, как мы видели выше, самую возможность положительной военной науки, представляет собою первую попытку создания таковой в виде «Науки о войне». Очень показательно, что Клаузевиц не нашел для своего труда иного заглавия, как слова: «О войне». В заглавии не достает только слова «наука». Клаузевиц, отрицавший возможность положительной науки о войне, скромно полагал, что его труд лишь «обзор». Тот факт, что книга Клаузевица «О войне» до сей поры является единственным систематическим трудом по «науке о войне», дал ей совершенно исключительное для военно-научного труда долголетие. В то время как даже замечательные работы, посвященные изучению способов ведения войны, быстро становились устарелыми, труд Клаузевица «О войне» неизменно приковывает к себе внимание все больших и больших кругов. Война 1914–1918 гг., так же как в свое время война 1870–1871 гг., дала в военной науке толчок к все более внимательному изучению Клаузевица.
9
«Война есть акт человеческого общения». Клаузевиц. О войне. Т. I. M.: Гос. Воен. изд. 1932, с. 88.
Таким образом, Клаузевиц и должен почитаться отцом положительной «науки о войне», и исследователь, пожелавший работать над изучением войны не с узко-«утилитарно-военной» целью, а с «чисто научной» должен внимательно познакомиться с его трудом. Такой ученый, так же как и Клаузевиц, должен поставить основной задачей исследования войны, ее изучение как явления социальной жизни. Иначе говоря, чистая наук! о войне должна представлять собою социологическое исследование, объектом которого будет изучение процессов и явлений войны с точки зрения существования, сосуществования, сходства или последовательности их. И в этом придется последовать за Клаузевицем, поставившим, как мы видели выше, задачей своего классического труда «исследование, объяснение сущности элементов и явлений войны».
Приводя выше цитату из Д.С. Милля, в которой он говорил об утилитарном характере, который имеет всякая наука в начальной фазе своего развития, я сказал, что это суждение Милля может быть отнесено и к современной военной науке, лишь с небольшими оговорками. Уточню здесь это мое заключение. Я хотел в нем выразить мысль: что до сей поры исследователи войны по-прежнему в подавляющем числе случаев изучают «способы» ведения войны, а не самую войну. Тем не менее наиболее выдающиеся из них, по мере того как они углублялись в свою работу, выходили из этих рамок и, подобно Клаузевицу, проникали в область «чистой» науки о войне. Таким образом, «наука о войне», хотя и не выделенная в отдельную отрасль знания, частично уже существует, но вкрапленной в науку о ведении войны.
Накопление материала для науки о войне шло во всех отраслях военной науки. Я не имею возможности перечислить все труды, авторы которых пытались выйти на путь положительного знания. Я назову только наиболее примечательные из них: «Первые опыты военной статистики» профессора
10
Hachette et Dumaine. Paris, 1880.
11
George Stielke Verlag. Berlin, 1922–1927.
12
Ed. Etincelles. Paris, 1929.
Из всех этих многочисленных попыток выйти на путь положительного знания о войне, нужно обратить особое внимание на труд русского военного ученого ген. ГА. Леера, жившего полвека позже Клаузевица.
«Стратегия, — пишет он, — в тесном смысле слова это трактат об операциях на театре военных действий… Стратегия в широком смысле есть синтез, интеграция всего военного дела, его обобщение, его философия. Она является сведением в одно общее русло всех отдельных учений о войне, наукой всех военных наук. Как философия вообще стремится к объяснению мировых явлений, так и стратегия, понимаемая в самом широком смысле как философия военного дела, имеет задачей объяснение военных явлений не только каждого по одиночке, но и в особенности — в общей связи между ними».
В постановке высшей стратегии, задачи науки, обобщающей все остальные военные науки, нельзя не видеть стремления глубокого ума Г.А. Леера к созданию военной науки, которая могла бы встать в ряды наук положительных. Но даже при столь широкой трактовке задания стратегии она являемся скорее философией теории военного искусства, чем наукой о войне. Таковым и является замечательный курс стратегии Леера.
В своих последних работах ген. Г.А. Леер пошел дальше. В книгах «Метод военных наук» и «Коренные вопросы», он уже вступил на путь «чистой» паузки о войне.
Задачей «чистой» науки о войне, как мы говорили выше, должно быть изучение войны как явления общественной жизни, а не только исследование способов ведения войны. Поэтому оставление за ней наименования «стратегия» не отвечает ее существу. Ее новое наименование было произнесено в начале этого столетия тоже русским военным ученым ген. Михневичем, говорившим с кафедры Русской военной академии о необходимости создания «социологии войны».
Ввиду того, что явления войны подчиняются известной закономерности, наука о войне (социология войны) будет стремиться к открытию законов. Между тем наука о ведении войны (теория военного искусства) даже при самых широких обобщениях может свести таковые лишь к принципам.
Различие это существенно.
Закон представляет постоянное, определенное и неизменное соотношение между явлениями природы и человеческой как индивидуальной, так и общественной жизни, существующее благодаря постоянному и неизменному «соотношению сил и факторов, производящих эти явления.
Закон только утверждает какой-либо факт существования, сосуществования, последовательности или сходства явлений и никаких целей деятельности не ставит. Находясь вне всякой зависимости от нашей воли (воля является для закона лишь частью явления), закон безусловен.
Принцип представляет собой только некоторое обобщение. Хотя принцип касается только сущности, но он имеет непосредственное отношение к постановке цели. Он является основной идеей, которой следует держаться при решении известных вопросов военного дела. Он является регулятором для творчества, хотя и отнюдь не сковывающим последнее; в нем заключается, как говорит Г.А. Леер, «только цель, которая должна быть достигнута» [13] .
Таким образом, принцип не утверждает, подобно закону, какой-либо факт, а хотя и условно, но рекомендует, чтобы нечто было. Предложение, сказуемое которого выражается словами, должно быть, хотя бы даже подразумеваемое в самом широком смысле, отлично по сущности от предложения, выражаемого при помощи слов «есть» и «будет» [14] .
13
Леер Г.А. Стратегия. Т. I, с. 200.
14
Милль Д.С. Логика, с. 767.
На распутье
2. Лэрн
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
стимпанк
рейтинг книги
Энциклопедия лекарственных растений. Том 1.
Научно-образовательная:
медицина
рейтинг книги
