Наука Плоского Мира II: Земной шар

Пратчетт Терри Дэвид Джон

Важную роль в нашей истории сыграли мозги. С точки зрения относительного веса люди обладают самым большим мозгом среди всех животных на планете. В среднем объем человеческого мозга составляет 1 350 кубических сантиметров, что примерно в три раза превышает объем мозга приматов с тем же размером тела. Мозг кита, правда, больше нашего, но и кит в целом еще больше превосходит нас по размерам, поэтому в расчете на одну клетку мозга доля кита превышает долю человека. Для мозга качество, конечно же, важнее количества. Тем не менее, мозг, способный выполнять по-настоящему сложные действия — например, конструировать углеродные нанотрубки, или чинить посудомоечные машины — должен быть достаточно большим, поскольку небольшой мозг в силу ограниченного пространства не способен на интересное поведение.

Вскоре мы увидим, что одних мозгов недостаточно. И все же совсем без мозгов, или их адекватной замены, далеко не уедешь.

Существуют

две основные теории происхождения человека. Одна из них довольно скучная, но, скорее всего, правильная; другая же более интересна, но, вероятно, ошибочна. Тем не менее, вторая теория довольно увлекательна и лучше звучит, поэтому мы рассмотрим их обе.

Скучная и общепринятая теория состоит в том, что наша эволюция происходила в саваннах. Кочующие группы первых приматов пробирались через высокую траву, собирая любую пищу, которую им удавалось найти — семена, ящериц, насекомых — почти, как современные павианы [50] . А тем временем в высокой траве львы и леопарды рыскали в поисках обезьян. Те приматы, которые лучше других умели замечать движение хвоста, выдающее большую кошку, и могли быстро найти дерево, выживали и обзаводились потомством; те же, кому это не удавалось, погибали. Потомки унаследовали эти навыки выживания и передали их следующему поколению.

50

Хотя павианы — это обезьяны, а не приматы

Для решения этих задач необходима вычислительная мощность. Чтобы заметить хвост или найти дерево, нужно уметь решать задачу распознавания образов. Мозг должен различить хвост на фоне таких же светло-коричневых камней и грязи; он должен выбрать достаточно высокое дерево, на которое можно легко (но не слишком) забраться, к тому же принять решение нужно быстро. Вместительный мозг с большой памятью (позволяющий запоминать расположение удобных деревьев или предыдущие случаи, когда из-за камня появлялось нечто мохнатое) намного эффективнее справляется с задачей визуального обнаружения льва. Ускоренная передача сигналов между нервными клетками дает мозгу возможность намного быстрее проанализировать данные органов чувств и понять, что перед ним находится лев. Таким образом, в эволюции приматов появился стимул к развитию более крупного и быстрого мозга. И точно так же в эволюции львов появился стимул к развитию более эффективной маскировки, чтобы более крупные и быстрые мозги приматов и обезьян не смогли заметить ничего подозрительного. Между хищниками и добычей началась «гонка вооружений» — возникла положительная обратная связь, благодаря которой и львы, и приматы стали заметно лучше играть свои экологические роли.

Такова традиционная история об эволюции человека. Но есть и другая, не столь общепринятая, история, в пользу которой говорят два аргумента.

Люди сильно выделяются на фоне приматов, да и животных в целом. У нас исключительно короткая шерсть — большая часть тела покрыта коротким пушком. Мы ходим прямо и на двух ногах. У нас в течение всего года сохраняется слой подкожного жира. Мы спариваемся лицом к лицу (чаще всего). Мы обладаем прекрасным контролем дыхания — настолько хорошим, что можем говорить. Мы плачем и потеем. А еще мы очень любим воду и способны плавать на большие расстояния. В воде новорожденный ребенок, благодаря инстинктивной способности, может поддерживать себя на плаву. Опираясь на эти особенности, Элен Морган в 1982 году написала книгу «Водный примат» [51] . Она предложила совершенно новую теорию: люди эволюционировали не в саваннах, в окружении свирепых хищников, а на побережье. Это объясняет способность к плаванию, прямохождение (морская вода уменьшает вес тела, поэтому развить походку на двух ногах проще) и отсутствие волосяного покрова (который затрудняет плавание, и, значит, у эволюции появляется стимул, чтобы от него избавиться). Более того, можно привести доказательства всех упомянутых особенностей человеческого вида. Изначально научная база этой теории была разработана Алистером Харди.

51

«The Aquatic Ape» — прим. пер

В книге «Движущая сила» [52] (1991 год) Майкл Крауфорд и Дэвид Марш развили эту теорию, добавив в нее один продукт. В буквальном смысле. Основное преимущество жизни на побережье — это доступ к морепродуктам. А главная пищевая ценность морепродуктов — это так называемые «незаменимые жирные кислоты», которые необходимы для работы мозга — например, мозг человека состоит из них на две трети. Жирные кислоты — важный компонент клеточных мембран, а передача электрических сигналов через мембраны позволяет мозгу обрабатывать информацию. Миелиновая оболочка, окружающая нервные клетки, ускоряет передачу сигналов нервной системы примерно в пять раз. Таким образом,

для создания большого и быстродействующего человеческого мозга необходимо приличное количество незаменимых жирных кислот, и примерно такое же количество было необходимо мозгу нашего отдаленного приматообразного предка. Удивительно, что наш организм не способен синтезировать эти жирные кислоты из более простых веществ, в отличие от большинства сложных биохимических соединений, необходимых для поддержания жизни. Мы вынуждены получать жирные кислоты в готовом виде вместе с пищей — именно поэтому они называются «незаменимыми». Еще более странно то, что в саваннах незаменимые жирные кислоты встречаются довольно редко. Разумеется, их можно обнаружить только в организмах живых существ, но даже там их количество невелико. По содержанию незаменимых жирных кислот на первом месте находятся морепродукты.

52

«Driving Force» — прим. пер.

Эта теория, вероятно, объясняет, почему мы так любим проводить время на пляже. Но, какой бы точки зрения мы ни придерживались, нам следует признать: развив большой мозг, мы совершили важный эволюционный шаг, который увел нас в сторону от волосатого и четвероногого 100 000-кратного прадеда.

Но одних мозгов, даже если они большие, недостаточно. Важно и то, как именно они используются. Заставив мозги соревноваться друг с другом, мы на протяжении тысяч лет все лучше и лучше овладевали навыками конкуренции и общения.

Гонка вооружений между мозгами приматов и мозгами львов идет на пользу и тем, и другим, но происходит довольно медленно, потому что соревнование затрагивает лишь ограниченную часть возможностей мозга. Когда же мозги приматов соревнуются друг с другом, они постоянно тренируются, а значит, темп эволюции должен заметно возрасти.

Представители любого вида конкурируют, прежде всего, с другими представителями того же вида. Это вполне логично, так как всем им необходимы одни и те же ресурсы. Тем самым появляется возможность, говоря языком нашей Плоскомирской метафоры, для эльфийского вмешательства. Темная сторона человеческой природы, крайним проявлениям которой является зло, неразрывно связана с нашей добротой. В конце концов, можно победить своего конкурента, просто стукнув его по голове, и посильнее.

И все же, как мы увидим в дальнейшем, достичь эволюционного роста можно и менее грубыми способами. Для существ с достаточно развитым экстеллектом эльфийский подход примитивен и в конечном счете изживает сам себя.

Наличие мозга открывает новые возможности для передачи характерных черт потомству в обход генетики. Родители могут дать своему потомству хорошие стартовые условия, формируя у их мозга нужную реакцию на окружающий мир. В генетике такая передача информации между поколениями, не затрагивающая сами гены, называется привилегией. В животном царстве привилегии привилегии встречаются довольно часто. Когда самка черного дрозда откладывает яйца с желтком, содержащим питательные вещества для ее птенца, — это привилегия. Когда корова кормит своего детеныша молоком, — это еще большая привилегия. Дорожная оса, которая заживо парализует паука, снабжая своих личинок пищей, — это тоже привилегия.

Люди возвели привилегию на качественно новый уровень. Родители вкладывают поразительное количество времени и сил в воспитание своих детей и в течение нескольких десятилетий — даже на протяжении всей жизни — во многих отношениях продолжают о них заботиться. В сочетании с большим мозгом, который с каждым новым поколением постепенно становится еще больше, привилегия позволила людям учиться и обучать других. Эти два процесса взаимозависимы и требуют развивать мозг наилучшим образом [53] .

53

Очень полезно присваивать себе привилегии других видов — например, питательные вещества в семенах, клубнях и луковицах растений

Гены имеют отношение к строению мозга, и, вероятно, влияют на предрасположенность конкретного человека к роли ученика или учителя. Тем не менее, процесс обучения (в обоих направлениях) не сводится к одним лишь генам — он происходит в определенном культурном контексте. Ребенок учится не только у своих родителей — в роли его учителей выступают и бабушки с дедушками, и братья, и сестры, и тети, и дяди, и даже целый коллектив или семейство. К тому же он черпает знания не только из дозволенных источников, но и в разных сомнительных местах, что к своему ужасу обнаруживают все родители. Если роль учителя — попытаться передать идеи из мозга взрослого мозгу ребенка, то роль ученика — постараться воспринять эти идеи при помощи своего мозга. Эта система, в которой информация нередко искажается в процессе передачи, далека от совершенства, но, несмотря на все свои недостатки, намного опережает генетическую эволюцию по скорости. А все потому, что мозг, представляющий собой сеть нервных клеток, способен адаптироваться намного быстрее генов.