Наукоград:авария

Шабалин Евгений

– Когда?

– Часам к восьми - раньше не получится .

– Я постараюсь. Мне пора, господин директор. Спасибо за коньяк - я не мог достать такой уже несколько лет.

– Вам пришлют его, Тенгиз. До свидания.

– До свидания, господин директор. Кстати, я спасал, как Вы сказали, не институт и не реактор. Я спасаю своего друга.

– Как Вы сказали - друга? Какого? Вы что-то скрываете от меня, Тенгиз...

– Лаврентьевич. Скоро Вы все поймете, директор. Когда я сам буду знать. И лучше не приглашайте Гюнтера.

– Почему?

– Он слишком любит грузинский коньяк. Пока!

– --------------------------------------------------------------

Сведения об "интересном и крайне интригующем факте относительно предполагаемой аварии" Силан получил

от отца Мефодия. А источником сведений, по иронии судьбы, был откровенный неприятель священника, молодой любопытный инженер Женя Шашков. Уже третьи сутки пошли с того нелепого, страшного момента, когда человек в маске привязал Женю к креслу оператора, а он всё никак не мог понять причины и смысл двух странных эпизодов того раннего утра. Если первый из них и Журавль, и Паук упрямо отвергали, считая, что "Шашкову всегда кажется что-то сверхъестественное в обычных явлениях", и он уже стал сомневаться в своей памяти, то у второго-то был другой, надежный свидетель. Он (Круглов) не отрицал, что после захвата террористов от здания резервного пульта бежали посланные туда главарем банды Нукзар и Аслам. И у них на рукавах были ...красные повязки. Почему их не арестовали?
– недоумевал Женя. "Потому что они надели красные повязки, дураку ясно" - аргумент Круглова. Женя парирует: "Во-первых, откуда они знали про повязки, а во-вторых, они что - своих в лицо не знают?" "Брось думать - это их, фээсбэшников, забота". Женя продолжал думать в одиночку. "Если двое сумели уйти, значит, надо известить ФСБ, что налетчиков было пять, а не три. А если они были заранее засланы к террористам? Тогда я окажусь среди случайно осведомленных о тайной операции нашей разведки. И буду, как говорят в шпионских фильмах, "под колпаком" у тех, и у других. Ничего себе перспективка!" В геноме каждого русского человека закодирована боязнь и неприязнь к карательным органам власти, в особенности к КГБ, как бы его не именовали-переименовывали. Поэтому на третьи сутки, когда вновь пошли слухи о радиации где-то "около садов или в садах", Женя не выдержал и решил посоветоваться, конечно, с Гелиани, и конечно, не по телефону. Звонок Жени с просьбой о встречи пришелся на момент, когда Тенгиз на катере Пьера отчалил от песчаного берега пионерлагеря, торопясь до темноты успеть к сгоревшей машине и убедиться в наличии около нее полония. Тенгиз предложил Жене встретиться завтра на конференции ("Кстати, там будет мой доклад"), но тот упирал на неотложность разговора. "Мне нужен твой аналитический ум, Тенгиз". "Аналитичекий ум, говоришь? Иди тогда в церковь". Женя обиделся: "Не шути, Тенгиз, это серьезно". "Более серьезного и более аналитического ума, чем у отца Мефодия, в нашем наукограде нет. Иди к Мефодию - он любит еретиков".

Так Женя первый раз в жизни оказался в церкви. Двери храма еще не успели закрыть после вечерней службы. Жене там не понравилось - служка отчитала его за то, что он не снял свою неизменную бейсболку. Ему еще повезло, что она не знала английского - на бейсболке был слоган No Gods! Зато поп Мефодий встретил воинствующего атеиста очень дружелюбно, и, прежде всего, сказал, что тот был прав на пульте - освящение реактора не может иметь какого-либо физического эффекта. "Этот ритуал - чисто символическое действо, могущее оказать положительное влияние на психологическое состояние персонала". После такого вступления Женя с легким сердцем рассказал Мефодию о проблеме двух "лишних" террористов. Явный интерес Мефодия проявился с первых же слов. Выслушав объяснения Жени и его сомнения, Мефодий вынес быстрый и неожиданный вердикт: "Безусловно, всё это говорит об одном - террористов вообще не было.... Это была инсценировка, придуманная ФСБ. Зачем? Наверное, у них так проводят учения. Возможно, они проверяли, как можно проникнуть на ваш резервный - как его? (Женя: "Пульт") резервный пульт в случае необходимости".

– Что же делать?

– Ничего. Если Вы не возражаете, я расскажу это Силану Давидовичу.

Уходящий от Мефодия Женя Шашков был еретиком уже только наполовину - попы, батюшки

и отцы церкви отныне были отделены им от религии.

– ------------------------------------------------------------------

По окончанию вечерней сессии приглашенные на званый ужин на дачу Синюгина медленно накапливались около автобуса, стоящего у входа в гостиницу, и дожидались распорядителя. Воспользовавшись тем, что Егор Кузьмич находился в гостинице со своими "ищейками", Силан не мог отказать себе в удовольствии испортить ему настроение в отместку за свою слабость в коттедже в воскресенье. Он отозвал Егора в сторонку, язвительно поблагодарил за "интересное письмо" и предложил пройти в специальный кабинет гостиницы, свободный от "жучков".

– Плохо работаете, Егор Кузьмич. Пользуетесь дезинформацией.

– Как!?
– вскочил Егор.
– Это же акт ваших дозиметристов! Не шутите с органами, член корреспондент?

– Спасибо. Наконец, Вы точно произнесли мое звание. Акт верный - действительно на месте аварии машины есть альфа-радиоактивность.

Егор, довольный, сел:

– Ну вот. Где же дезинформация?

– Позвольте член-корреспонденту прочитать короткую лекцию полковнику ФСБ.

– Майору...- недовольно поправил Егор.

– Ничего, будете. На месте аварии машины, и только на месте аварии, обнаружена альфа-радиоактивность (Силан сделал паузу) .... элемента полония, которого нет в нашей установке. Он является составной частью изотопного источника нейтронов. Вторая его составляющая - бериллий. Нейтроны зарегистрированы другой группой экспертов, которая была назначена мной. Это означает, что в сгоревшей машине везли изотопный полоний-бериллиевый источник нейтронов. Он, кстати, несанкционированно исчез со склада РДВ, охрану которого осуществляют и ваши сотрудники.

– И кто же его... украл? И зачем?

– Это уже не мое дело, а МВД и ФСБ. Так что, дорогой Егор Эдмундович, - аварии-таки не было, да и аппетит Вы не сумели мне испортить - я прочел письмо после обеда.

И Силан Давидович, удовлетворенный, откинулся назад - в этом кабинете тоже стояло приспособленное для него кресло.

Егор был настолько огорчен этим известием, что не среагировал на оскорбительное искажение отчества.

– Но была же попытка устроить аварию реактора - мои люди видели Романова в резервном пульте как раз перед тем как заревела сирена.

– Это кто же - Нукзар и Аслам, террористы?

Вот это уже в самом деле убило Егора Кузьмича. Он долго молчал. Силан в это время достал пачку дорогих сигарет - сам он не курил, но держал сигареты для случая. Егор машинально, не дожидаясь предложения, вытащил из пачки сразу три сигареты, две бросил, оставшуюся третью с трудом зажег.

– Или вы сумели внедрить в банду террористов своих агентов? В прессе пишут, что это практически безнадежно.

– Не надо никакой прессы!
– Егор задохнулся дымом сигареты.
– Всё должно остаться вне знания общественности. Да, я дезинформировал Вас - но это были учения в режиме, максимально приближенные к реальным.

– Настолько, что операторы едва избежали пуль от защищавших их агентов ФСБ. Это же подсудное дело, капитан, трибунал! Стоит мне позвонить ...

– Не надо.... Тот боец по ошибке заправил обойму с боевыми патронами вместо холостых. Он уже понес наказание и отправлен в запас.

– Может быть, эти ваши "Нукзар и Аслам" тоже пытались устроить аварию с резервного пульта для "максимального приближения к реальности"? Вовсе не Романов?

– Не надо строить из меня дурака!

– Потише, Егор Кузьмич - пресса может оказаться за дверью...

Егор вздрогнул и действительно проверил, нет ли кого в коридоре. Силан заметил:

– Видите, мои учения проходят по классической схеме - пострадавших не бывает.

Егор продолжал оправдываться:

– Они только проверили, кто там находится и увидели Романова.... Заметьте - его одного, - после небольшой паузы добавил Егор и посмотрел на Силана. На лице директора не отразилось никаких эмоций.

– Ну что ж, мне пора, - Силан поднялся с кресла.
– Я вновь сегодня устраиваю "пир во время чумы".