Наукоград:авария
Шрифт:
– Тенгиз, дорогой, Вы мне скоро будете очень нужны, очень, после того, что рассказал профессор. Выздоровевшим, не больным. Понимаете?
– Студент Зяблик, ко мне!
– махнул рукой Тенгиз.
– Моя фамилия Зябликов, и я уже полвека не студент, - уточнил обиженный профессор, обращаясь к директору.
– Да-да, профессор, извините молодой человек немного не в себе - он больной. Тенгиз, можно обойтись и без больницы - доктор сам вскоре здесь будет. Я запамятовал - он же обещал меня навестить в это время! Мария! Приготовь кофе гостям!
– Кофе? Это...мо-можно. Мария! Где ты? - и Тенгиз
Пока пили кофе, успел прибыть "хороший врач из столицы". С ходу определив у Тенгиза лучевую болезнь (Тенгиз это сам знал уже третий день), он потребовал срочной госпитализации.
– Сегодня же вместе со мной - в московскую клинику. Иначе, молодой человек, Вы как говорится, вечно будете молодым. Ха-ха. А этот пожилой человек (показывает на Зябликова) тоже облучался?
И посмотрел на Силана.
– Нет, нет.
– Но до Москвы меня довезете?
– забеспокоился профессор.
– Конечно, довезут, - заверил Силан.
Через полтора часа протрезвевший и уставший Тенгиз грустно сидел на заднем сиденье роскошной машины знаменитого доктора и корил себя за дурацкие пьяные выходки, и вообще за посещение Силана. Профессор спал, прислонившись к плечу Тенгиза. "Этот юный гений в старческом возрасте - чего он разговорился у Силана? Надо было ему снова рот заткнуть. И все это из-за кашля. Хорошо, что я успел написать досье следователю. Кстати: как это Силан узнал, что у меня гость?".
– ----------------------------------------------------------
Тенгиза выписали из больницы через месяц. Машина с красным крестом, на которой его доставляли в Вязну, на развилке шоссе "Путь к коммунизму" почему-то повернула в сторону садового кооператива. На вопрос, почему его не везут в городскую квартиру ("может быть, Людмила до сих пор в Вязне?"), водитель ответил, что Тенгиза очень хочет видеть один важный человек в саду. "Потом Вас отвезут домой". Важным человеком оказался .... Силан Давидович. Тенгиз заметил его машину, стоявшую на главной улице. Сам Силан ожидал Тенгиза около сада Серого с букетом цветов. ("Вот еще - букет приготовил. Что я - девица?")
– Не ожидали, Тенгиз...
– Лаврентьевич...
– Ха-ха! Да, Тенгиз Лаврентьевич, это я первым Вас встречаю. Рад Вас видеть живым и здоровым. Не удивляйтесь, что я встречаю Вас здесь. Удивляться будете позднее, через несколько минут. Неужели...?
– и Силан посмотрел на лысую голову Тенгиза.
– Нет, меня просто побрили, как заключенного.
Они вошли в сад. Силан Давидович отделил от букета четыре роскошных красных розы и сунул их в руки Тенгизу :
– Пригодятся...
("Четыре - четное число. Для покойника? Уж не на могилу ли Серого идем?")
Силан Давидович вел Тенгиза по уже знакомым ему дорожкам, окруженным цветущими кустами, рабатками и клумбами. Но если в конце мая сад был в запущенном состоянии, то сейчас явно над ним поработал искусный садовник: обильно цвели розы, гордо красовались высокими голубыми свечками дельфиниумы, краснели даже редкие в нашем климате азалии.
Они подходили к задней части сада, где Тенгиз, Саша и Андрей зарывались в землю в поисках источника нейтронов. И вот это место.... Вместо ямы, которую
– Вот, здесь захоронена радиоактивность реактора Серого. И поставлен памятник невинной жертве этого маньяка.
Силан Давидович положил цветы к ногам мраморной девушки. Тенгиз же сам стал белым как мрамор. Цветы так и остались в его руках.
Немного помолчав, Силан Давидович сел на стоявшую рядом чугунную скамью и с нескрываемой гордостью продолжил :
– Ну, как, Тенгиз...
В этот раз Тенгиз не подсказал директору свое отчество.
– Как, Тенгиз Лаврентьевич, каков Саркофаг-2?
Тенгиз молчал - он все понял без объяснений Силана, и злоба на перехитрившего всех карлика, зло на себя, открывшего ему тайну реактора Серого, охватившее отчаяние от бесполезности смертельной схватки с Пьером, сдавили ему горло, посильнее удавки маньяка-игумена.
– Что же Вы молчите, Тенгиз Лаврентьевич, победитель? Разве не Вы, рискуя жизнью, по крайней мере, здоровьем, воспрепятствовали этому аферисту Пьеру скрыть заражение усадьбы? Разве не Вы открыли это "чудо природы" в саду у вора? Разве не Вы докопались (я имею ввиду не буквально ваше выкапывание ямы с реактором) до сути эффекта нанореактора? И тем самым помогли мне доказать настоящий источник радиационной аварии - вот это необыкновенное ядерное устройство, взорвавшееся, к сожалению, как раз 25 мая? Возможно, не без участия этого дяди Васи.
– Выходит, если бы ничего этого героического, по вашему определению, я не сделал, то и аварии бы не было?
– Думаю, что не было бы - по крайней мере, для общественности.
Тут Тенгиз уже не выдержал:
– Можете не продолжать - настоящая причина Вам известна! Неужели Вы, директор института, привыкший все контролировать, не знали о тайных делах этой "французско-русской" фирмы Пьера и К0? О главном идеологе этой аферы с 238-ым изотопом - отце Мефодии - студенте-физике Мише в молодости? Авария реактора, и ее трагические следствия - смерть нескольких человек - частично на Вашей совести! И запоздалые действия по ликвидации аварии... Вы закрывали глаза на все это из-за боязни испортить свою репутацию. А может быть, из корыстных соображений.
Тенгиз подошел ближе к Силану. Тот инстинктивно встал, и над ним, карликом, возвышался невысокий грузин. Но казался он великаном, гигантом, который хочет раздавить, уничтожить маленького человечка, не ведая, насколько тот силен...Тенгиз стоял прямо перед Силаном, вплотную - не так, как стоит служака - чиновник перед вышестоящим чином... Это была поза человека, хотя и усталого и не очень счастливого, но знающего свою правоту. И он не отступит от нее ни за какие посулы или угрозы, не отступит, даже когда борьба будет проиграна. Кто бы ни стоял против него - ни майор ФСБ с расстегнутой кобурой на поясе, ни знаменитый московский долгоносый адвокат бандитов и олигархов, ни древний греческий философ, ни сам господь бог. А стоял перед ним всего лишь член-коррепондент РАН, директор НИИ, его высший начальник Силан Давидович. Только и всего.