Наулака - История о Западе и Востоке
Шрифт:
– Здесь не место для разговоров, сахиб. Мне было велено сказать одно: "Приходите, если не боитесь темноты".
– Ах, вот оно как! Тогда послушайте меня, Джуггут, давайте уж договорим до конца. Мне бы хотелось встретиться с вашей подружкой Ситабхаи. Но где вы ее держите? Куда мне надо идти?
– Я должен был сказать одно: "Пойдемте со мной!" Вы боитесь?
– этот вопрос посланник задал уже от себя.
– Ну, до страха еще далеко, - сказал Тарвин, выпустив целое облако дыма.
– Нет, дело не в этом.
– Нас ждут лошади -
Тарвин неторопливо докуривал сигару, и когда он наконец поднялся с кресла, то сделал это так же неторопливо. Он достал из кармана револьвер под взглядом Джуггута Сингха, не спускавшего с него глаз, внимательно просмотрел барабан и снова, подмигнув при этом своему гостю, положил оружие в карман.
– Ну, пошли, Джуггут, - сказал он. Они вышли из гостиницы, зашли за угол и оказались там, где их ждали две лошади, головы которых, чтобы они не заржали, были замотаны тряпками. Джуггут сел на одну из них, а Тарвин молча вскочил на другую, предварительно удостоверившись, что на этот раз подпруга была в порядке. Они свернули с главной дороги, ведущей в город, и поехали шагом по проселочной дороге, по направлению к горам.
– А вот теперь, - сказал Джуггут Сингх после того, как они с четверть мили проехали с такой скоростью, - теперь можно и припустить.
Он нагнулся, подтянул стремена и начал бешено хлестать свою кобылу. Ничто, кроме страха смерти, не могло заставить изнеженного дворцового евнуха скакать таким аллюром.
Тарвин глянул на то, как он вертелся в седле, усмехнулся в последовал за ним.
– Да, ковбой из вас не получился бы, а, Джуггут?
– Едем, - задыхаясь, выкрикнул Джуггут Сингх.
– Вон к той расселине между горами! Видите сторожевую башню на дальнем конце запруды?
– спросил Джуггут Сингх.
– Цыганка там.
– Неужели всю жизнь меня будут так называть?
– произнес в темноте чей-то голос, мелодичный и ласковый.
– Хорошо, что я мягкого нрава, а то бы ты поближе познакомился с рыбами в этом водоеме, Джуггут Сингх.
Тарвин дернул поводья и рывком остановил лошадь, потому что рядом, едва не касаясь уздечки, возникла с головы до ног укутанная в облако светло-желтой газовой ткани грациозная фигура. Женщина вышла из-за гробницы темно-красного цвета, в которой был некогда захоронен воин-раджпут, каждую ночь, по поверью сельских жителей, объезжающий верхом построенную им самим плотину - вот почему никто не ходил на Дунгар Рао после захода солнца.
– Спускайтесь с лошади, сахиб Тарвин, - произнес голос, в котором угадывалась насмешка.
– Я уж, во всяком случае, не серая обезьяна. Джуггут Сингх, подожди меня с лошадьми у сторожевой вышки.
– Да, идите, Джуггут, и не засните там, пожалуйста, - приказал Тарвин, ~ вы нам можете понадобиться.
– Он спешился и встал перед закутанной в покрывало Ситабхаи.
– Шеканд, - сказала она после некоторого молчания, протягивая ему ручку, которая
– Ах, сахиб, я знала, что вы придете. Я знала, что вы не испугаетесь.
Она не отнимала свою руку, пока говорила, а, наоборот, нежно сжимала его пальцы. Тарвин обхватил крохотную ручку своей широкой ладонью и пожал ее с такой силой, так искренне, что заставил ее невольно вскрикнуть.
– Я счастлив познакомиться с вами, - сказал он, а она прошептала:
– Клянусь Индрой, ну и хватка! И мне тоже приятно вас видеть, отвечала она громко. Тарвин заметил, как мелодичен ее голос. И ему очень хотелось увидеть лицо, скрытое под покрывалом.
Она спокойно села на край могильной плиты, жестом предложив ему сесть рядом.
– Все белые любят говорить прямо, - проговорила она по-английски, медленно и с акцентом.
– Скажите мне, сахиб Тарвин, что же вы знаете?
При этих словах она отбросила покрывало и повернула к нему лицо. Тарвин увидел, что оно прекрасно. И это впечатление незаметно заслонило собой все прочее - все то, что он узнал о ней раньше.
– Вы ведь не хотите, чтобы я сам себя выдал, не так ли, королева?
– Я вас не понимаю. Но я знаю, что вы говорите не так, как другие белые люди, - сказала она мягко.
– Значит, вы не ожидаете, что я скажу вам правду?
– Нет, - ответила она.
– Иначе сказали бы, почему вы здесь. Зачем вы причиняете мне столько беспокойства?
– Именно я причиняю вам беспокойство?
Ситабхаи засмеялась, откинувшись назад и положив руки за голову. Тарвин с любопытством разглядывал ее при свете звезд. Его чувства были обострены, он был настороже и время от времени внимательно осматривал все вокруг. Но он ничего не видел, кроме тусклого блеска воды, плескавшейся у подножия мраморных ступеней, и ничего не слышал, кроме совиных криков.
– О, сахиб Тарвин, - сказала она.
– Знаете, после того, как это случилось в первый раз, мне было вас так жалко.
– Когда же это было?
– поинтересовался Тарвин рассеянно.
– Ну, конечно, тогда, когда седло перевернулось. А потом, когда с лесов упала балка, - я думала, что хотя бы ваша лошадь покалечена. Ушибло ее?
– Нет, - ответил Тарвин, ошеломленный ее подкупающей откровенностью.
– Не может быть, чтобы вы ни о чем не догадывались, - проговорила она чуть ли не с упреком.
Он покачал головой.
– Нет, Ситабхаи, моя дорогая, - произнес он медленно и со значением. О вас я и не подумал, и это будет мне вечным позором. Но теперь я, наконец, начинаю соображать, что к чему. Наверное, маленькие инциденты на плотине - тоже ваших рук дело - и на мосту, где застряла нога лошади, и на насыпи, когда меня норовили сбить с ног телегой. А я-то думал, что это все результат дьявольской небрежности туземцев! Да, что сказать...
– Он засвистал какую-то мелодию, и, словно ей в ответ, в камышах раздался хриплый крик журавля.