Наулака

Киплинг Редьярд Джозеф

Тарвин, не понимавший ни слова из их разговора, спокойно сидел на пони, улыбаясь своему другу магарадже. Свидание началось в мертвой тиши рассвета, в такой тиши, что Тарвин ясно слышал воркованье голубей на башне, возвышавшейся на сто пятьдесят футов над его головой. А теперь все четыре стороны двора вокруг него ожили, проснулись, насторожились. Он слышал затаенное дыхание, шуршанье драпировок и еле заметный скрип открываемых изнутри ставней. Тяжелый запах мускуса и жасмина донесся до его ноздрей и наполнил беспокойством его душу: не поворачивая ни головы, ни глаз, он знал,

что Ситабхаи и ее приближенные наблюдают за тем, что происходит во дворе. Но ни магараджа, ни сын его не обращали на это ни малейшего внимания. Магарадж Кунвар был сильно заинтересован своими английскими уроками, которые он учил, стоя у колена миссис Эстес. И магараджа был заинтересован не менее его. Чтобы Тарвин понял его, мальчик снова стал говорить по-английски, но очень медленно и отчетливо ради отца.

— Это новый стишок, который я выучил только вчера, — сказал он.

— А там не говорится про их богов? — подозрительно спросил магараджа. — Помни, что ты из рода Раджпутанов.

— Нет, нет, — сказал ребенок. — Это просто английские стихи, и я выучил их очень быстро.

— Дай мне послушать, маленький пундит. Со временем ты подучишься, поступишь в английскую коллегию и станешь носить длинную черную одежду.

Мальчик быстро перешел на местный язык.

— Знамя нашего государства пяти цветов, — сказал он. — После того как я сражусь за него, я, может быть, стану англичанином.

— Теперь не ведут более армий на битву, малютка, рассказывай свои стихи.

Шорох притаившихся невидимых сотен женщин стал громче. Тарвин нагнулся, подперев подбородок рукой. Мальчик слез с колен отца, заложил руки за спину и начал говорить, не останавливаясь и без всякого выражения:

— Тигр, тигр во тьме ночной,Как глаза твои блестят!Кто бессмертною рукойСоздал чудный твой наряд?

Тут есть еще, но я забыл, — продолжал он, — а последнюю строчку помню.

Не тот ли, кто создал овцу?

Я выучил все это очень быстро. — И он начал аплодировать себе. Тарвин вторил ему.

— Я не понимаю, но хорошо говорить по-английски. Твой друг говорит на совсем незнакомом мне английском языке, — сказал магараджа на местном языке.

— Да, — ответил принц. — Но он говорит и лицом и руками — вот так, и я смеюсь, сам не зная чему. А полковник Нолан-сахиб говорит, как буйвол, с закрытым ртом. Я не могу узнать, сердит он или доволен. Но отец, что делает здесь Тарвин-сахиб?

— Мы едем вместе верхом, — ответил магараджа. — Когда мы вернемся, я, может быть, скажу тебе. Что говорят о нем окружающие тебя люди?

— Они говорят, что он человек с чистым сердцем, и он всегда ласков со мной.

— Говорил он тебе что-нибудь про меня?

— Никогда так, чтобы я мог понять его. Но я не сомневаюсь, что он хороший человек. Посмотри, он смеется.

Тарвин, настороживший уши при своем имени, сел в седло и взял повод, в виде намека, что пора отправляться.

Конюхи

привели высокого чистокровного английского коня с длинным хвостом и худую кобылу мышиного цвета.

Магараджа поднялся на ноги.

— Ступай к Сарун-Сингу и добывай седла, принц, — сказал он.

— Что вы собираетесь делать сегодня, маленький человек? — спросил Тарвин.

— Пойду достану новую экипировку, — ответил ребенок, — а потом приду сюда играть с сыном первого министра.

Опять шорох за ставнями усилился, словно шипение скрытой змеи. Очевидно, там кто-то понял слова ребенка.

— Вы увидите сегодня мисс Кэт?

— Сегодня не увижу. У меня сегодня праздник. Я не пойду к миссис Эстес.

Магараджа быстро повернулся и тихо заговорил с Тарвином.

— Нужно ему каждый день видеться с докторшей? Все мои приближенные лгут мне, надеясь завоевать мою милость, даже полковник Нолан говорит, что ребенок очень силен. Говорите правду. Он мой первенец.

— Он не силен, — спокойно ответил Тарвин. — Может быть, лучше, чтобы мисс Шерифф повидала его сегодня. Знаете, ничего не потеряешь, если будешь держать глаза открытыми.

— Я не понимаю, — сказал магараджа, — но все же отправляйся сегодня в дом миссионера, сын мой.

— Я хочу прийти сюда играть, — вспыльчиво сказал принц.

— Вы не знаете, что есть у мисс Шерифф для игры с вами, — сказал Тарвин.

— А что? — резко спросил мальчик.

— У вас есть экипаж и десять всадников, — ответил Тарвин. — Вам нужно только поехать туда и посмотреть.

Он вынул из кармана какое-то письмо, любовно посмотрел на американскую марку в два цента и нацарапал на конверте следующую записку Кэт:

«Задержите у себя сегодня ребенка. Чудится что-то зловещее. Придумайте какое-нибудь занятие для него; заставьте его играть; сделайте, что хотите, только не пускайте во дворец. Я получил вашу записку. Ладно. Я понимаю».

Он подозвал мальчика и подал ему записку.

— Передайте это мисс Кэт, как следует маленькому мужчине, и скажите, что это от меня, — сказал он.

— Мой сын — не ординарец, — угрюмо сказал магараджа.

— Ваш сын не совсем здоров, и, мне кажется, я первый сказал вам правду о нем, — заметил Тарвин. — Эй, вы, осторожнее с уздой жеребца. — Английский жеребец плясал между державшими его конюхами.

— Вы будете сброшены, — сказал магарадж Кунвар в полном восторге. — Он сбрасывал всех грумов.

В это мгновение в тишине двора ясно послышалось, как стукнула три раза одна из ставень.

Один из конюхов ловко обошел брыкавшегося жеребца. Тарвин только что всунул ногу в стремя, чтобы сесть, как седло съехало и перевернулось. Кто-то отпустил коню голову, и Тарвин еле успел освободить ногу из стремени, как животное бросилось вперед.

— Я видел более остроумные способы убить человека, — спокойно проговорил он. — Приведите назад моего приятеля, — сказал он одному из конюхов. Получив в руки жеребца, он подтянул подпругу так, как не подтягивали с тех пор, когда конь в первый раз почувствовал узду. — Ну, — сказал он и вскочил в седло в то время, как магараджа выезжал со двора.