Навь. Книга 2

Борисов Олег Николаевич

Поэтому просьбу при случае присмотреть за нужным домом и прикрыть от возможной облавы приняли благосклонно, аванс взяли. И стали ждать, когда именно назовут место и время. Конечно, лучше бы обойтись без лишней пальбы и прочих глупостей, дело на каждого из боевой семерки в полиции пухлое. Но оружие на всякий пожарный так же готовили, мало ли как все обернется. Лучше лишний день живым на воле погулять, чем сдуру без волыны в ящик загреметь…

В газетах продолжалось обсуждение доклада, который был сделан по итогам изучения детального перевода манускрипта Антипия. Множество разнообразных версий, связанных с его появлением. Куча инцидентов, когда разного рода любители халявы пытались воплотить в жизнь описанные в древнем тексте

ментальные практики. Дошло до того, что через пару дней собирались устроить развернутую конференцию с привлечением различных ученых и экспертов. Тот факт, что многие представители западного духовенства умудрились высказаться еще до публикации копий манускрипта, придавал пикантности будущему действу. Пресса ожидала эпический скандал и заранее уже нагнетала страсти. Событие на грани оккультизма и прочих псевдонаук, столь любимых домохозяйками, грозило собрать небывалые рейтинги.

Трое монахов, путешествовавших с обзором достопримечательностей Золотого Кольца, вернулись в Санкт-Петербург. Благо, номера в гостинице забронировали заранее. Если не поучаствовать в самой конференции, то хотя бы побыть рядом, чтобы потом поделиться мнением «из первых уст» с коллегами. Все же не каждый день епископов и прочих высокопоставленных представителей католицизма ловят за язык. Будет интересно…

Ну и попутно все трое заглянули в посольство, где встретили господина Герра, который как раз дегустировал чай и рассказывал секретарю, как отлично провел первый день в столь интересном городе. Поднявшись, приор отбыл вместе с сопровождающими в маленькую комнату, где в железном длинном запертом ящике лежали несколько выбеленных человеческих костей, кусок источенной временем деревяшки и кинжал из обсидиана. Убедившись, что все необходимое на месте, Лоренцо повернулся к монахам:

— Послезавтра, в три часа дня. Адрес у вас есть. Вот фото человека, который встретит и проводит на место. Я буду чуть позже. Из здания не выходить, за сохранность реликвий отвечаете головой. После завершения обряда возвращаетесь сюда, упаковываете все в саркофаг. За доставку обратно в Ватикан отвечает посол.

— Оружие?

— На месте. По дороге туда и обратно не вздумайте какие-нибудь железки с собой таскать. Не хватает еще, чтобы городовые прицепились… Все, я ушел, нас больше не должны вместе видеть. До встречи и да поможет нам Бог!

* * *

Анджей как обычно приехал в музей. Модель была почти готова, оставалось лишь укрепить мачты и закончить скрупулезную работу по крепежу такелажа. Достав тубус с чертежами, Потоцкий начал спрашивать о некоторых блоках, которые вызывали у него затруднения. После обсуждения, попросил разрешение скопировать с гравюр старые чертежи, в которых эти самые сложные детали были разрисованы во всех подробностях. Закончив с этой работой, заодно прочел и сообщение от Севастьяна. Ну что же. Есть место, о котором днем сообщил Драбицыну. Теперь известно и время. Осталось лишь дать отмашку и молиться, чтобы рыбка с крючка не сорвалась. Потому что изменить что-либо он уже не в силах.

Сидя в машине, которая везла Анджея обратно в поместье, он набрал краткое сообщение и отправил Александру Драбицыну:

«В три часа дня, как договорились».

Когда лимузин въезжал в распахнутые ворота плимкнуло ответное сообщение:

«Буду».

Вот и все. Финал, господа. Готовьтесь опускать занавес.

Глава 17

Комья мерзлой кладбищенской земли летели в свежевырытую могилу, противно и глухо стуча по крышке обитого красным крепом гроба с крестом наверху.

Все, эта страница перевернута окончательно. Потоцкого как такового больше нет. То, что лежало сейчас в гробу с черным послеинсультным лицом, ничего, кроме пустой телесной оболочки, из себя не представляло.

Похороны проходили в закрытом режиме, никого

из посторонних не было. Частный участок на кладбище, на котором стоял фамильный склеп самих Голицыных и земля вокруг, в которой хоронили заслуженных членов клана, была оцеплена полицией и собственной службой безопасности — слишком много стервятников-журналюг пыталось прорваться и сделать снимок для прессы. Злой от горя потери глава клана сначала даже хотел поставить «антиснайпер», чтобы повыжигать к чертовой матери фотовидеоаппаратуру шакалов пера и камеры, но потом, подумав, отказался от этой затеи. Проще будет затаскать уродов по судам, а особенно непонятливым политику клана объяснит его служба безопасности, в частности то, что ходить своими ногами лучше, чем ездить на инвалидной коляске. Так что максимум, что вышло в подконтрольной печати, был некролог. «С глубоким прискорбием сообщаем…» — ну и остальные бла-бла-бла, как и положено, «после тяжелой и продолжительной», «выдающийся член клана» и тэдэ и тэпэ. В общем, стандартный набор штампов по шаблону, полагающийся по такому невеселому но совершенно обыденному поводу.

Так что все прошло спокойно. Как писал классик — все культурненько, все пристойненько, и закусочка на бугорке. На положенный поминальный обед я оставаться не стал — не люблю я подобные мероприятия вообще, да и кладбища в частности. Самое интересное, что на это мероприятие, клановое, по поводу изменения количества родственников меня пригласил сам Потоцкий, включив в свое завещание относительно похорон тех лиц, которые он бы хотел видеть на месте своего последнего упокоения. Хотя, как он мог бы меня там видеть — ума не приложу. Сейчас он совсем в другом месте и не то, чтобы в лучшем из миров. Впрочем, обо всем по порядку.

…Ну и унылое же это место! От метро пришлось еще топать ножками пару километров. Какого черта Паленый выбрал для встречи такие гребеня? Не мог что ли, в центре встретиться?

Наконец я дотопал до кафе «Астра», сильно напоминавшую мне распивочную «Чебуречная» из моего прошлого, где свежий чебурек, который вчера еще гавкал, можно было запить бодяжной вонючей водкой из грузинского спирта, который контрабандно везли через границу. Бр-р… Главное в таких чебуреках — когти выплевывать, чтобы не подавиться.

Я брезгливо толкнул перчаткой грязную засаленную дверь. Ну духан внутри был соответствующий — никогда не замечали, что после похода в дешевые кафешки ваша одежда еще день минимум будет вонять соответствующе? Все кухонные ароматы почему-то именно в этой атмосфере становятся очень агрессивными и пропитывают все насквозь.

Обведя взглядом зал, я увидел Потоцкого, жравшего блины в самом темном уголке этой рыгаловки. Опа! Вот тебе раз, а вот тебе и два, подумал Штирлиц, бросая второй кирпич на лысину Мюллера. Как же я раньше не раскусил, что он хорошо владеет биоэнергетикой? Я увидел слабое возмущение Поселенного Пустыря и выброс в мою сторону того, что можно было назвать эктоплазмой — нечто вроде прозрачного щупальца, вырастающего из стогны охлупень, ринувшегося ко мне, но не прошедшего дальше внешней границы пузыря. Зато все, что ему надо, гаденыш срисовал. И вкладыш дуплексного переговорного устройства в ухе, и два пистолета — токаревский со спиленными номерами и МСП под штаниной на ноге.

Ну естественно, кто бы меня отпустил без поддержки и оперативного прикрытия, как вы думали? Только вот это были не папины спецы, а Кресислав с Козьмой. Папу интеллигентно послали нахрен, заявив, что как лицо официальное он не должен знать ни о чем, если что-то (а с высокой вероятностью не «если» а «когда») пойдет не так. А так все довольны, все смеются и граф не при делах — о чем не знаешь, не надо врать на полиграфе. И вообще, господин граф, подобные дела проходят не по вашей юрисдикции, а по нашей компетенции, вам с волшбой не по пути. ПапА чуть обдумал подобное интимное предложение и признал правоту волхвов, махнув на все это рукой.