Навь. Книга 5

Юллем Евгений

— Смерть. В течении двенадцати часов точно, — уверенно заключил доктор.

— Вы на месте? Я сейчас прибуду. Стен лаборатории не покидать, тревогу не поднимать. Никто больше не должен об этом знать, вопрос государственной важности. Вам ясно?

— Так точно, — вяло ответил доктор.

Радогорцев повесил трубку ОС. Значит, все-таки интуиция, которая у него хорошо заменяет информацию? Генетический яд — штука серьезная, таким устранили одного из одиозных террористов, действующего на окраинах Империи. Неужели началось? Кому так стал мешать государь? Первым делом закрыть кухню, открыть резервную. И уничтожить все запасы продуктов. Сейчас же!

Радогорцев опять снял трубку ОС и набрал номер.

— Вот

так вот случилось, — вздохнул Драбицын.

— Очень интересно, и очень необычно, — хмыкнул Воронцов, махнув сигариллой, тонкий вишневый аромат заполнил комнату. — И что же дед Козьма?

— А ничего, — пожал плечами граф. — Что вполне естественно, и вписывается в тактику оперативно-розыскных мероприятий. Ждет, пока начнутся телодвижения при дворе, и отслеживает особо активно движущихся, особенно тех, кому по должности это знать не положено. С одной стороны, если бы он об этом доложил императору, то клика Радзиловского начала бы первой вопить «Измена! Отца всея земли русской извести хотели!», а дальше подтолкнуть Владимира к оргвыводам по поводу необходимости смены службы охраны. Что его кланы сделали с СБ, упоминать не надо?

— Не надо, — машинально ответил князь на риторический вопрос.

— Ну а если бы не дай бог удалось… На трон по идее должен был зайти его старший сын, Михаил, но тому пока лет двенадцать от роду. Ну и вполне естественно его регентом должен был бы стать Радзиловский. Профит! И так уж Радогорцев тянет императора изо всех сил, чтобы не дай бог не случилось какое-нибудь «осложнение» после гемодиализа или еще что, все врачи тридесять раз проверены и верны.

— Ну тут, похоже, осложнения решили не ждать. Козлы, — неожиданно по-простонародному сказал князь.

— Именно. Так кто по-вашему это мог сделать?

— Хороший вопрос, — задумчиво сказал князь. — Я не особо осведомлен в этой области, но вопрос стоит в другом — у кого может быть ДНК императора? Не так уж много людей может ее получить. Давайте возьмем лучшие лаборатории, как исследовательские, так и клинические. Моя «ВоронБио» к этому непричастна, «Золотой геном» Голицына по той же самой причине — тоже, а вот «СибирГен» клана Алтуфьевых или «Ретровир» клана Касьяновых — вполне. Как и многие другие, с геномом растений только ленивый не экспериментировал, хотя ГМО у нас запрещены. Хотя, если подумать… Если генетический материал императорской семьи ушел на сторону, то в список подозреваемых попадают все мало-мальски сведущие люди и компании, а это…

— Чуть больше сотни, — вздохнул Драбицын, — Уже поинтересовался. Поставка была по документам от товарищества «Робси», а это клан Зарянцевых.

— Зарянцевых? — саркастически хмыкнул князь. — Можно конечно проверить и их, но Зарянцевы — известные перекупы, сами они производят мало. Но вот на чьей они стороне — неизвестно.

— Как жаль, что я оторван от своей службы…

— Ничего, вернете ее назад. Все мы не зря работаем над этим. Я сделаю запрос по финансовой отчетности Зарянцевых, не получали ли они в последнее время крупных субсидий или госзаказа. Ну и само собой, вы же принесли образец?

— Конечно, — граф подал Воронцову стеклянный контейнер, на дне которого сиротливо светилась золотой шкуркой одинокая отборная картофелина. — Если понадобятся еще образцы — только скажите.

— Завтра с утра все мои специалисты будут над ней колдовать, — покрутил в руке контейнер князь. — Да, вот что еще, дайте Голицыну образец, пусть его яйцеголовые поколдуют. Как ни неприятно это признавать, у него специалисты чуть лучше моих, генными исследованиями они занимаются лет на десять дольше, и естественно, результатами не делятся и делиться не собираются. Может, обнаружат какой генетический маркер, чью-то подпись, которую пропустят мои.

— Хорошо, Ваша Светлость!

Глава 12

Директор

Лос-Анджелесского управления ФБР Адам Мирски раскачивал пальцем кинетическую фигуру — говорят, здорово нервы успокаивает. Ну и все как в жизни — отводишь шарик, отпускаешь — он соударяется с другими. Соударения не видно, но последний шарик на проволочках отлетает, как будто это его ударили. Так и здесь — все по цепочке. И цепочка эта похоже оканчивается где-то здесь, в отделении ФБР ЭлЭй. А началось все с личной трагедии, если назвать это так. Покончил с собой окружной прокурор Рамирес, давний и хороший друг, с которым знали друг друга столько лет. Да не просто знали, а дружили семьями, были крестными детей, встречались на выходные. Даже традиция была, лежа в шезлонгах под зонтиком пить ледяное пиво из переносного холодильника, глядя как в бассейне резвятся их дети. И вот — выстрел в голову, скорбящая жена в черном платье с вуалью и дети в преувеличенно серьезно смотревшихся на них черных костюмах, салют от полицейского управления, и сложенный треугольником флаг на память семье. Все, Диего отмучался. Как потом оказалось, мучился он долго — в газетах появилась подробная исчерпывающая информация. Оказывается, он был носителем ВИЧ, подцепил вирус от чешской проститутки, когда был в Чехии с рабочим визитом. Жена все знала, но разводиться не стала — какой же это окружной прокурор, погрязший в бракоразводных процессах на почве супружеской неверности и смертельного заболевания. Точнее, не заболевания, а бессимптомного носительства, вирус пока только был в его организме, но до стадии СПИД не дошло.

Только вот газета опубликовала это до того, как Рамирес вставил в рот ствол «Беретты». Чертова первая поправка… И ведь нельзя было привлечь газету за клевету, все в статье было правильно. Когда начали трясти редактора, он утверждал, что информация пришла из анонимных источников, и показал конверт с несколькими листками. С изъятым конвертом тоже было не все гладко — ни единого отпечатка, ни единого биологического следа внутри, только снаружи. Преступник был настолько грамотен и тщателен, что Мирски не сомневался — это целенаправленный слив информации, как раз направленный на подобную реакцию.

Единственный след в этом деле, приписка — «В моей смерти виноват Паркер. Урой эту суку, Адам!»

Паркер, Паркер… Мирски запросил всю доступную информацию, сначала из своего офиса, и был очень удивлен наличием приличного количества информации. Ну как же! Недавно было дело. По кляузе этого самого Паркера начали разбираться с другой фирмой. Когда от поверенных той фирмы пришли проекты встречных исков, а из анонимного источника документы о его махинациях, ФБР объявило его в розыск, уж слишком дурно пахло от его попытки избавиться от конкурента руками федерального правительства. Бесполезно, Паркер как в воду канул. По официальным каналам он не покидал территорию САСШ. Ну может он и лежит где-нибудь на дне моря с ногами в тазике с цементом, но где его информация? И главное, кто ее сливает?

И Рамирес был не единственный. Читая некрологи, Мирски увидел несколько знакомых имен, в том числе высокопоставленных государственных служащих, а прессе появились еще пять материалов о коррупционерах, насильниках, педофилах… Чуйка подсказывала Мирски, что это жу-жу-жу неспроста. Он спустил аналитикам задание отследить связь между некрологами, чтобы узнать, как умерли те или другие. Ответ его ошеломил — только в Лос-Анджелесе покончили с собой двенадцать человек, в том числе и те, которым закатила скандал пресса. А имя Паркера всплыло и в Нью-Йорке — один бизнесмен, шагнув с сорок второго этажа, бросил в сердцах секретарше «Сука Паркер!». Его уже не спросить, мозги тонким слоем размазались по мостовой Манхеттена. Как и других. Так на кого еще есть компромат? Тут уже не банальный шантаж, это уже угроза национальной безопасности. Вот только как это доказать?